— Так точно… — несколько грустно сказала она, а затем отдала честь.
Полковник только усмехнулся и продолжил свой путь.
Седан Вознесенского уже несся по улицам города через несколько минут после встречи с начальством в коридоре отделения. Дана молчала, хотя Руслан знал, что ей было очень интересно и что ей хотелось это все обсудить. Вознесенский курил одну за другой, в голове прокручивая их последнюю встречу, то, как эта детская ладошка касалась его спины в спальне, и то, как она смотрела на него своими большими синими глазами, стоя в коридоре его квартиры, когда он прогонял девушку прочь.
— Ты в порядке?
— Да, Дан, все в порядке, — быстро припарковав машину, Вознесенский буквально побежал к группе полицейских, которые столпились рядом с телом, которого он еще не видел.
— Руслан! — Дана поспешила за ним, попутно доставая свое удостоверение из сумки.
— Свои, пустите, — показав корочку, Руслан подошел к девушке. Рядом с разбитой головой была большая лужа крови. Впервые у него навернулись слезы на глазах, но он быстро пришел в себя, «отключив» свои эмоции. — Кто позвонил?
— Соседи. Кто-то курил, когда она полетела. Ты ведь ведешь дело ее отца?
— Да, — Вознесенский посмотрел на лейтенанта, который ответил на его вопрос. — Кто осматривает комнату, откуда она прыгнула?
— Еще никто. Я так понимаю, вас Полярный отправил сюда?
— Да. Я могу подняться?
— Думаю, да… — молодой парень несколько стушевался, потому что понимал, что вообще-то не мог давать такие распоряжения.
Никто бы не мог подумать, что в этой квартире произошло такое ужасное событие. Все было, как обычно: на кухне по-прежнему в холодильнике была приготовленная для Сони еда, в ванной стоял шампунь, которым она пользовалась. В коридоре стояли те самые туфли, в которых она была той ночью, когда они переспали. На вешалке висел тот самый пиджак, а около зеркала, наверное, стояли те самые духи, запах которых Вознесенский помнил до сих пор. Наверное, даже подушка, на которой спала девушка, еще обладала этим запахом. Сглотнув кислую слюну, он прошел в комнату девушки за следователем. В комнате был идеальный порядок — следовательно, девушка готовилась к этому шагу. Второе, что бросилось в глаза — свернутый несколько раз листок на подоконнике, который был прижал чашкой. В чашке был недопитый чай…
— Записка, — светловолосый мужчина, надевая перчатки, взял эту записку, стал читать. Вознесенскому хотелось знать одно — что он не упоминается в этой чертовой записке. — «Прошу никого не винить. Это моя плата за отца, я сама виновата в том, что его убили. Мама, я тебя люблю». Больше ничего… — следователь положил записку на место.
Внутри у Руслана что-то с неприятной, но слабой болью ухнуло вниз. Он будто бы почувствовал облегчение, но совесть, которую он яро пытался заглушить здравыми аргументами, протестовала, коря его в том, что отчасти он тоже был виноват в этом. Он только сейчас вспомнил о Дане, которая осталась где-то внизу около его машины, которую он, кстати, совсем забыл закрыть. Перед глазами у него была Соня с разбитой головой и застывшая в неестественной позе.
— Я вниз. Осмотрю тело да поеду. Мне нужно было знать, что в ее записке. Может быть, это могло бы дать новый ход дела… — тихо произнес он. — Но нет. Свяжемся, когда вы закончите…
Он попрощался со следователем и вышел из квартиры. В ушах все еще звенели фразы, которые прочитал следователь. «Я сама виновата». Так коротко. Ничего больше, что могло бы сказать о том, что творилось в ее юной душе в эти минуты перед смертью. Как она, такая слабая и наивная, могла решиться на такой шаг? Что теперь будет с ее матерью? Что будет с Вознесенским? Кто-то узнает о том, что они были вместе чуть больше, чем сутки назад?
Вознесенский, как только вышел из подъезда, закурил, крепко затягиваясь. Дана вскинула руки, как только увидела его.
— Ты так рванул, что я даже не успела ничего сказать. Что там?
— Ничего интересного, — стряхивая пепел, он посмотрел Дане в глаза. — Просит никого не винить. Написала, что это ее плата за то, что она виновата в смерти своего отца.
— Да? Бедная девочка, — Дана покосилась на тело девушки.
— Не смотри на нее, — Руслан, взяв Дану за подбородок, посмотрел ей в глаза. — Не смотри.
— Ладно. Уедем отсюда?