Отцы Атласа и Кейна смотрят на меня суровыми глазами, и я понимаю, что перешёл черту. С усилием я заставляю себя сесть, все время желая повернуться к отцу и разбить его мозги о стол.
— После Ноктема мы примем окончательное решение по этому поводу, — говорит Элайджа, и в его тоне звучит предостережение.
Это значит, что у меня есть восемь недель, чтобы подумать о том, какое садистское наказание они собираются назначить мне на церемонии Ночи. Три ночи пыток, и в конце концов я, вероятно, буду умолять их убить меня. Это похоже на то, как военные разбирают солдат на части, чтобы собрать их обратно, так что они все до умопомрачения связаны друг с другом. Это Ноктем. Разборка наших разумов, чтобы убедиться, что они остаются под влиянием 6.
Люцифер прочищает горло, на секунду разрывая напряжение.
— Теперь, — говорит он, глядя на Элайджу, — давай поговорим о том, когда ты собираешься сжечь это место дотла, Доминус.
Элайджа на мгновение замолкает, и я внимательно наблюдаю за ними.
Наконец, Доминус говорит.
— Мы не можем просто сжечь его, Люци…
— Это именно то, что ты сказал, что собираешься сделать, — голос Люцифера спокоен, но я знаю его лучше. Мы все знаем. Он в ярости.
Элайджа вздыхает, опускается обратно в красное кожаное кресло.
— Здесь вековые традиции…
— Ты сказал мне, что собираешься сравнять ее с землей, — говорит Люцифер сквозь стиснутые зубы. — И я сказал ей.
Он смотрит на Элайджу так, что я нервничаю и немного волнуюсь. Еще одно шоу, в котором я не участвую.
Элайджа снова вздыхает, проводит рукой по лицу, словно на мгновение забыв, что как Доминант, ты не должен заниматься подобным дерьмом.
— Люцифер, чем быстрее ты привыкнешь разочаровывать свою жену, тем легче тебе будет проводить время здесь, в — 6.
Он не должен был этого говорить.
Воцаряется тишина.
Люцифер встает на ноги.
— Что? — спрашивает он, давая Элайдже шанс попытаться снова.
Но Элайджа явно хочет умереть.
— Черт, Люцифер! — он хлопает кулаком по столу. — Послушай, что говорят тебе твои братья и дяди! — рычит он, вставая на ноги. Он ниже Люцифера ростом, но не намного, а Элайджа строен. Я не уверен, кто бы победил в этой схватке, но она была бы довольно жестокой. — Тебе повезло! — шипит он, наклоняясь над столом и прижимая к нему ладони. — Тебе повезло, что Сид — твоя жена, а не похоронена за этим собором, где лежит твой отец!
Люцифер выглядит так, будто собирается сгореть в огне, но он не двигается, он просто смотрит на Элайджу, словно помечая его смертью.
— Тебе повезло, что мы не убили тебя за это преступление. В свете обстоятельств, мы посчитали твои действия оправданными. Но это не значит, что ты можешь делать все, что захочешь, и это сойдет тебе с рук! — его голос только усиливается от гнева, когда он снова ударяет рукой по каменному столу.
Они наказывают нас. Вот почему Элайджа сказал, что сожжет это место дотла, и отказался от своих слов. Вот почему мой отец здесь и все еще дышит. Вот почему они продолжают продвигать Ноктем. В этом году он будет жестоким.
Люцифер отходит от стола и вскидывает руки.
— Как скажешь, — рычит он. — Пошел ты, Элайджа, — он оглядывается на Адама, Кэла и, наконец, на моего отца, его голубые глаза сужаются. — Пошли вы все.
Затем он уходит, не оглядываясь.
— Не заставишь его сесть? — спрашиваю я Элайджу, скрещивая лодыжку над коленом. — Это просто трюк, который ты заставляешь меня делать?
Челюсть Элайджи дергается.
— Убирайтесь. Вон, — он оглядывает стол, смотрит на Эзру, Атласа, Кейна. — Вы все.
Глава 6