А ведь после суда над Люциусом в Азкабан не сел никто, не в этом ли секрет того, что Малфои так быстро вернули себе свое бывшее положение? Правильно Обезболивающее подарил, — похвалил себя Северус и продолжил искать варианты.
Может, кто-то из его должников, кто не пожелал отдавать долг? Но обедневших аристократов в их кругу не было, по крайней мере, настолько. Лорд умел выбирать не только талантливых, но и состоятельных, и немалую ставку делал на последних. Однозначно ненавидеть Люциуса могли только те, кто сидел в Азкабане, хотя вся его вина была в том, что на допросы его вытащили позже них, как и на суд. И из Азкабана, кроме одной известной шавки, никто больше не бежал… Сложившаяся было картинка снова загадала Северусу загадку.
Заманить лже-Грюма к себе в лабораторию и «поговорить по душам»? Не самое простое дело: лже-то лже, но параноит он как настоящий! Да и в случае удачи, как пить дать, через пять минут явится дорогой директор — для него в замке практически не существует закрытых помещений. Разве что личные покои свободны от тотального контроля, но не туда же его тащить, право слово, это чересчур! Хотя… что мешает дождаться, пока Альбус отправится на какое-нибудь очередное заседание? И даже делать ничего не надо — распылить антидот на собственное же зелье да немного подождать.
Принятое решение приятно согрело душу, так что Северус чувствовал теперь не только настороженность, но и любопытство, и в школу вернулся внешне совершенно спокойным и даже довольным.
Его вид не укрылся от Минервы МакГонагалл, подменившей его на сегодняшнем дежурстве — Северус не знал, насколько долго продлится упрямство Малфоя, предполагая, что раскалывать его — дело непростое и требующее немало времени и сил. И был совершенно прав — после отбоя прошло почти два часа.
— Северус, ты же не на дежурстве? — удивление Минервы от поздней встречи было отнюдь не наигранным.
— Я только что вернулся, благодарю, что вы меня подменили. В принципе, остаток дежурства я могу взять на себя.
— Ну что ты, Северус… иди отдыхай, мы же договорились на все это время, — хитринка в глазах и странно сладковатые нотки в голосе настолько не вязались с привычным образом МакГонагалл, что Северус и сам удивился.
Они перекинулись еще парой фраз — буквально ни о чем, что-то вроде:
— Свежий снег делает все вокруг таким приятно-праздничным, даже романтичным, не так ли?
— Сегодня прогулка из Хогсмида оказалась для меня не лишней.
— Ах, ты еще так молод, Северус, так молод… я рада, что ты не теряешь этого чудесного времени даром.
— Что? — его вопрос уже был обращен уходящей вдаль по коридору кошке.
И только когда та исчезла из зоны видимости, немного ошалевший от последней фразы Северус сообразил, о чем подумала его коллега. Ну… да, он же сказал, что ходил по личному делу, так чего же он хочет?
«Все же странные существа — женщины, — подумал Северус, обходя подземелья своего факультета. — Почему-то уверены, что без них у человека в жизни не может быть ни счастья, ни даже удовольствия».
Впрочем, что, как не удовольствие, последовавшее за неожиданным матримониальным предложением той самой неизвестной молодой вейлы, открыло ему глаза на то, что в жизни он повидал и ощутил еще далеко не все, а потому ее стоило бы, несмотря ни на что, продлить? Хотя куда больше его ошарашил сам факт, намертво выбив из колеи, но может, из нее действительно стоило выбраться? Последующие события складывались так, что Северус не знал, что и думать. Удача — это никогда не было для него, он просто знал это слово, а вот поди же! Стоило только расслабиться и позволить себе вздохнуть, как мир начал подкидывать ему одну возможность за другой. Да какие!
Идиотский турнир, участие в котором он воспринял как закономерное наказание, неожиданно принес ему массу уникальных ингредиентов, о доступе к которым он просто так, в обычной жизни, и не мечтал даже! В гримуаре зельевара скопилось уже более десятка идей для экспериментов, душа пела, стоило ему только подумать о том, что ему предстоит — и никто, ни одна скотина не должна этому помешать! А значит, он сделает все, чтобы эта скотина не завелась, а уж если заведется… то пусть пеняет на себя.
*