«Вот ты и вляпалась. Теперь уже точно.»
— Уезжай, Сара, — перед Сибил вырос Эдриан. Даже не взглянув на студентку, сбросил пальто, сжимая кулаки.
— На чем? — пробормотала она, озираясь по сторонам. — Куда?
— Думаю, Сибил ее мотоцикл в ближайшее время не понадобится, да и шлем у тебя уже есть. — прошептал старшекурсник, не сводя глаз с темнеющей брюнетки. — Если действительно хочешь помочь, догони Мёрфи. Он в меньшинстве.
«Мёрфи»
Словно наяву студентка увидела как попугайские байки нагоняют черный мотоцикл.
Неспешно зажимают.
Смыкаются все плотнее.
До тех пор, пока он не начнет нестройно вилять, пытаясь выбраться из тисков.
Скользкая декабрьская дорога закончит работу.
Представляя черный шлем, одиноким перекати-полем катящийся по холодному асфальту, Сара сжала кулаки и приказала шестеренкам внутри замереть. Больше она не собиралась рассуждать — вскочив на кислотный байк, нацепила шлем с вмятиной, оставшейся после встречи с каменным подбородком Сибил, и привычным движением выжала газ. Выруливая со стоянки, краем глаза заметила, что Эдриан пропал. Только злобная брюнетка с зелеными прядками в окружении мрачных теней.
Но ее это уже не заботило. Перед глазами развернулись оживленные праздничной суетой городские улицы, а острый слух уловил уже затихающий вдали рев моторов. Сейчас был важен только он.
***
«Это уже слишком»
Он летел, силясь выбросить из головы ненавистную О’Нил, вновь появившуюся не в том месте не в то время. Летел, вспоминая огромные голубые глаза, слабый писк и неожиданно мощный для таких тонких рук удар. Каждое ее слово, каждое движение, каждый вдох для него был… Слишком.
Он летел так быстро, как только мог, пообещав не упустить подаренную невозможной девчонкой попытку. Но преследователи не отставали: казалось, еще немного, и дарованный за несуществующие заслуги шанс будет упущен. Будь он один, вариантов было бы больше, но верещавшая сзади Андреа не вписывалась ни в один план. Мёрфи выругался и вырулил на встречную полосу в надежде, что Скай с приятелем будут не так хороши в агрессивном потоке.
Мимо проносились гудящие машины, лошадиные силы были на пределе, а Андреа сжимала ребра все жестче. От перспективы быть зажатым аляпистыми байками с двух сторон спасали только встречные потоки, но память подсказывала, что такими темпами единственной альтернативой сломанным костям останется только опасный перекресток и слишком оживленное шоссе — на таком с визжащей обузой делать точно нечего.
В арсенале оставался только один козырь, и он молился, чтобы лучшая привычка, приобретенная с годами, не дала осечку. В худшие моменты, когда выход отсутствовал как понятие, Мёрфи неизменно собирался — чувства обострялись, мозг работал как в последний раз, а глаза начинали видеть дальше, чем Мойры в свои лучшие времена. И сейчас перед ним, как живые, выстаивались маршруты: неудачные исчезали, спорные слабо светились, верный — пульсировал золотой нитью. Он прокричал Андреа, чтобы та дернула его на нужном повороте. Приготовился резко разворачиваться. Глубоко вдохнул.
И пропал.
Сердце ушло в пятки.
Крики Андреа растворились.