— Выходит, прошло больше пяти часов, — пробормотала она, облизывая пересохшие губы.
Студентка не тешила себя надеждой подремать: руки были скованы за спиной, а по паре рёбер, кажется, расползались тонкие трещины — не самое удобное положение для отдыха. Вздохнув, она вгляделась в пустоту перед собой, прикрыла глаза и попыталась вспомнить, когда именно всё полетело к чертям.
Может, когда она согласилась пойти с Вивиан в злосчастный клуб Ньюмана?
Нет, не то.
Или когда стянула дневник из разгромленной комнаты Шейна Миллера?
Мимо. Тогда еще был шанс свернуть с этого клятого шоссе на безопасную и тихую просёлочную.
Когда выдавливала зубную пасту на палец?
Да, вот он. Лучший день в жизни. Сара невольно улыбнулась и тут же скривилась от боли.
Худший день в жизни, когда…
Первокурсница поморщилась и открыла глаза: хрупкое декабрьское солнце осторожно заглядывало в окно, украдкой касаясь ее лица, смахивало остатки сна. Ночью они не заботились об аккуратности: шторы были свалены кучей под широким подоконником, рядом — сломанный карниз. Каждый осколок раскрошенного бокала, каждая складка на простынях, каждый вдох возвращал в ночь, проведенную под гипнозом требовательных рук, горячих губ и опасных глаз. Щеки залил румянец, и Сара зажмурилась, силясь стряхнуть наваждение.
«Ночь прошла. Кончилась. Всё»
Пустая кровать подтверждала мысли и, вдохнув поглубже, студентка поднялась на локтях. Окинула комнату другим взглядом: ни Мёрфи, ни одежды. Ее собственная ровной стопкой лежала на кресле в углу. Кивнув самой себе, девушка встала и, перепрыгивая через осколки, добралась до ванной. Его не было и там.
— Ну, с добрым утром… — пробормотала отражению и открыла тугие вентили. Кран плюнул ржавчиной, поскрипел и, наконец, выдал холодную струю. — В конце концов, бывало и хуже.
Поежившись, Сара встала под неровный поток и наскоро ополоснулась. Халаты в «Антеросе», очевидно, презирали: замотавшись полотенцем, девушка нашла маленький тюбик, вздохнула, не обнаружив одноразовой щетки, и выдавила немного пасты на палец. По телу продолжали бродить мурашки, у ног блуждал сквозняк и вся ванная, и весь номер, и весь отель вдруг показались ей невероятно чужими. Словно не было ночи, наполненной глубокими вздохами и хриплым шепотом. Будто она по случайности забрела туда, где ей были совсем не рады.
— А чего ты ждала? Кофе в постель и сахарных соплей? — втирая мятный гель в десну проворчала мутному зеркалу. Сара напротив выглядела, как обычно: бледная, хмурая, с синевой под глазами. Лисица, напротив, хитро щурилась, будто знала что-то недоступное хозяйке.
Пальцы пробежались по лицу, отбросили тяжелые мокрые пряди назад и замерли.
— Сахарных соплей не нашел, но кофе в наличии, — раздалось за спиной.
Студентка окаменела, не решаясь повернуть голову. Только медленно перевела взгляд и нашла в отражении его. В руках два больших дымящихся стакана. Губы сложены в ставшей уже знакомой ухмылке, а глаза… Думать о них было опасно, потому что в памяти вновь замаячила ночь.
Вдохнув, спешно вытерла перепачканный пастой палец о край полотенца, натянула одну из тех идиотских улыбок, что скрывают стыд, и обернулась.
— Доброе утро, — пробормотала она. — Горячей воды нет. — Поёжившись, кивнула на ванну, и дёрнулась в сторону выхода, намереваясь освободить комнату.
— Не так быстро, принцесса, — прищурившись, бросил он и стремительно приблизился.