Они с Гермионой не были целителями, поэтому в плане применения медицинских зелий приходилось ориентироваться на общие закономерности. Было это, конечно, весьма рискованно. Но они и так про все эти сложности и возможные проблемы знали с самого начала, включая Поттера. Мальчишка и вовсе рвался влипнуть в неприятности — узнав, что у них уже есть готовое снадобье, он решил, что они приступят к испытанию незамедлительно. Гермиона закатывала глаза, пересказывая разговор, и цинично отмечала, что у него просто снизились интеллектуальные способности из-за болезни. Он не заметил в поведении Поттера каких-то особых перемен. Разве он не всегда лез на рожон?
Спешить в этом плане было все же лишним, как бы им всем не хотелось побыстрее узнать результат. Особенно если учесть, что для двух следующих порций они уже варили основу, сумев организовать процесс более эффективно. Попытка у них, вероятно, будет только одна, безотносительно последствий, так что лучше сразу сделать все грамотно, продумав каждую мелочь, чем потом кусать локти.
Он уменьшил огонь под обоими котлами и перемешал смеси трижды по часовой стрелке с небольшим временным интервалом. Цвет зелий, как и положено, сменился с непривлекательно серого на изумрудный, консистенция стала гуще. Конфликта между гноем бубонтюбера и ядом крильмара удалось избежать — первая стадия, впрочем, самая короткая, была практически завершена.
Гермиона порадоваться этому не могла, она отправилась на общее совещание от их лаборатории. На сей раз он тоже был не против проявить сознательность (и не отпускать её в компании Мейера), но за зельями кто-то должен был присматривать. Да и в преддверии Хэллоуина он, по старой памяти, ходил, как будто лимонов объелся, по заключению Гермионы, так что, возможно, это было к лучшему. Не будет лишний раз пугать социум.
Дверь в их секцию громыхнула, Гермиона влетела в лабораторию, казалось, всего через пару секунд, как будто мчалась на метле. Сразу было ясно, что произошло что-то не самое приятное. Она подскочила к нему, но не обняла, а, наоборот, вытянулась, уперев руки в бока, словно он был в чем-то виноват.
— Они меня уволили! — Гермиона чуть смутилась и исправилась. — В смысле, уволили всех ассистентов и помощников. И меня в том числе.
— Это было ожидаемо, — он постарался сказать это как можно мягче, хотя прекрасно знал, что эту бурю не сдержит ничего.
Да и сам был весьма не рад такой новости. По его прикидкам, до декабря они были, условно, в безопасности. Вот вариант «новый год — новый отдел» звучал куда реалистичнее. И по бумагам вышло бы гладко и красиво — как раз нужно было бы распределять новый бюджет.
— Сказали, что у нас месяц, чтобы закончить дела и отчитаться. А в декабре — на выход, — от возмущения она побледнела и на щеках явственнее выделились веснушки.
— Хотя бы дали время.
— Так положено по законодательству, — фыркнула Гермиона. — Ещё бы они предупредили нас об увольнении за день, я бы все Министерство разнесла.
Он уже заранее посочувствовал Визенгамоту. Её, очевидно, нисколько не смущало, что сама она законом тоже весьма активно пренебрегала.
— Итого, у нас целый месяц на эксперименты, успеем. Да и меня, я так понимаю, пока не выставляют.
— Нет, — она прищурилась и сложила руки на груди. — Зато будут объединять лаборатории. Мы занимаем слишком много места, вполне достаточно, знаешь, одного лабораторного и рабочего стола на человека. А может, даже на двух.
— Равенство и братство, — его щека дернулась.
— Так что в любом случае придется поторопиться, — Гермиона опять не смогла сдержаться, всплеснула руками и дернулась в сторону, собираясь, видимо, драматично метаться по лаборатории.
Он поймал её и обнял.
— Ты опять слишком бурно реагируешь. Мы ведь прекрасно знали, что так и будет.
— Ты знал, — пробубнила она ему в мантию. — А я верила и ждала, что разум все же восторжествует.
— Да ты оптимистка, Гермиона.
— Гриффиндорка, — уже более спокойно, хоть и все ещё раздраженно отозвалась она. — Это тоже диагноз.