Паруса на грот-и фок-мачтах провисли, зияя дырами от ядер, верхняя палуба бурела от крови, вздыбленная разломами от снарядов. Пятна копоти, словно синяки. И щепа повсюду… Васко понюхал пропахший порохом рукав и поморщился. Казалось, ему самому физически больно в боку с той же стороны, где была и рана «Конька».
— Видишь, Уна, какие мы везучие, — прошептал он и, осторожно, чтобы не напирать на ноющий бок, перегнулся через перила рассмотреть получше пробитый снарядами борт. — Нас с «Коньком» так просто не возьмешь…
Вопреки обыкновению, Уна никак себя не проявила. Ни шёпота, ни ветерка, ничего.
— Тогда и я не скажу тебе ни слова, — с деланной обидой пробормотал он и зажег трубку.
Задраить отсек с пробоиной удалось, но она дала здоровенную трещину, сквозь которую всё прибывала вода, и ни о каком продолжении рейса речи не шло. Из-за неё же не удалось и собрать целиком добычу с кораблей противника, однако эскадре вообще посчастливилось не потерять ни одного корабля, чего не скажешь о людях.
Впрочем потери могли быть и серьёзнее. Васко сердито посмотрел на замотанные ветошью тела моряков, над которыми колдовал мрачный Маркиз, что готовил их отправиться домой, к Морскому Дьяволу, и отвёл глаза: ему, как капитану в отсутствии духовных лиц на борту, предстояло провожать этих бедолаг в последний путь…
Сегодня они одержали не одну победу: отбили нападение, забили до отказа трюмы «Золотых Песков», «Фурии» и «Лентяя», и теперь, благодаря золотым рукам Маркиза и его ребят, выиграют время для того, чтобы добраться до Малого Орфея, острова навтов, чтобы привести судно в рабочее состояние.
Ветер стих настолько, что Васко удавалось пускать дымные колечки.
Пассажиры… Ему показалось, от этой мысли может развиться мигрень. Прибытие на закрытый для не-навтов остров в компании посторонних определялось почти как госизмена и каралось, вплоть до лишения всех званий и пожизненного исключения из Гильдии.
Он прерывисто вздохнул.
Мимо проковылял Красавчик Люсьен, щеголяя расшитым золотом и залитым кровью камзолом, который ему явно был не впору. Верный арбалет болтался за спиной в ритм стуку железной ноги.
— Славно потрудился, Красавчик!
От улыбки перетянутое шрамами лицо боцмана стало ещё безобразнее.
— Капитан, а вы тоже заметили, какие у них кливера? Нам бы такие! «Конёк» сразу на сотню узлов ускорится! — прошамкал Люсьен.
— Ничего не могу обещать, нам бы скорее быть на ходу. Но да, да, обратил внимание.
Опять эти кливера. Ему хватило восторгов Фаусто по поводу элегантных, узких, словно лезвия, парусов. С нижней палубы раздавался хохот.
Чуть поддатого Фаусто он услышал по неритмичному стуку подкованных на Хикметский манер сапог. Тёмные от чернил пальцы сжимали убористо заполненные описи.
— Капитан! Записал не больше четверти, нет, ты только посмотри, какой улов! Какой улов! Я тебе клянусь, до утра глаз не сомкну, а сделаю! Посмотри, ты посмотри, сколько они везли ценностей! А какие колье и броши! Не перестаю удивляться картинам!
Васко спрятал приятное удивление.
— Самое ценное реквизируют. Меня интересует чай, кофейное зерно, сахар…
Квартирмейстер было зашуршал бумагами.
— Не надо, всё завтра. Я смертельно устал.
— Как ты? — Фаусто озабоченно покосился на выглянувшую из распахнутого кителя повязку.
— Жить буду. Однако если назавтра ещё какой идиот сподобится изменить нам маршрут, видит Бездна, рассержусь.
— Вернулся бы в кают-компанию, раз так! Ребята заждались! — чуть не пританцовывая, Фаусто умчался в трюмы.
Не забыть выдать жалованье до прибытия на Тир-Фради и боевую надбавку. Снова из своего кармана, пока клячи из страховой пересчитают…
Капитан устало помял переносицу. Ну и денек!
Он уселся на бочку, прислонился к борту и вытянул ноги, обутые в высокие сапоги.
Лучи восходящей Луны окрасили палубу в нежный синий, точь-в-точь как у Терборха, цвет.
Известие о присутствии на судне художественных полотен умиротворяло.