— Шустая.
… Нет слов.
— Много тысячелетий длится противостояние Нибиру и Земли, — Шустая отпивает зелёный чай из украшенной восточными рисунками пиалы. Украдкой наблюдает за мной, я чувствую. — Хранители противостоят нунганам жалкие столетия, что те, что другие появились не так давно. Не с сотворения мира.
Тогда, у аэропорта, после произнесённого незнакомкой моего похороненного имени я захотел на месте вытрясти из незнакомки все ответы. Но… она смело двинулась навстречу открывающейся двери, легко толкнула меня назад в салон и нагло уселась рядом.
— Анатолий, прошу, отвезите нас в ближайшее укромное место. Вы почти местный, думаю, вам это будет не трудно, — обратилась женщина к Цветкову.
В полном молчании наша компания добралась до открытого летнего шалмана. Лёгкий ветерок развевал национальные ткани, защищающие скорее от назойливых насекомых, нежели от жары. Окружающий пейзаж располагал к отдыху.
— Прошу прощения, Анатолий, я прошу вас оставить нас с вашим курсантом наедине, — обратилась незнакомка к моему бывшему инструктору.
Понятливо хмыкнув, Цветков расположился за три столика от нас, заказал себе плов, шакараб[12], чай, уселся так, чтобы видеть лицо Шустаи. Правильно! Нафига ему моя морда, он её вдоль и поперёк знает…
— У вас очень странное имя, — теперь я не спешу получить сразу все ответы. Надо, чтобы мне выложили этот набор постепенно. Голос у Шустаи тихий, мягкий, мне так давно спокойно не было, будто бабушка сказку рассказывает.
— Имя как имя. Ничего не означающее, когда-то данное мне при рождении, — легко разъясняет незнакомка.
Я молчу, уже жалею, что прервал своим замечанием интересную историю.
— Кто-то рождается хранителем, кто-то становится им, получая в дар медальон, — продолжает она неспешно. — Индиана выбрала тебя не по наитию, ты был очень дорог ей.
— Зачем? — на самом деле мне хотелось проорать "заткнись"! В душе начало подниматься очень нехорошее для Шустаи, очень опасное. Не надо говорить лишнее, не надо вызывать к жизни ту отраву, что кое-как осела пять лет тому назад.
— Чтобы ты стал её спутником. Чтобы помогал и защищал, — продолжает она, а у меня уже пелена кровавая на глаза лезет. Ох, незнакомая пожилая женщина, лучше остановись.
— Индиана умерла, может быть, не стоит обсуждать, что она имела в виду? — я в ярости, всё ещё держу себя в руках, но надолго ли, с таким проникновением в душу?
— Нет, не умерла, она подарила свою вторую жизнь тебе. И сейчас пришло время вернуть долг, дорогой Иван, — я в шоке смотрю, как Шустая чинно допивает чай, аккуратно ставит пиалу, подмигивает голубым глазом, видимо, Цветкову, и, наконец, возвращает свой взгляд мне. — Ты нетерпелив, поэтому про особенности нунганов придётся рассказывать позже, времени почти не осталось, кстати.
Глава 12
— Сая! Ну, где же ты? — я ищу её, ту женщину, что недавно способствовала моей смерти, а затем — новому рождению.
Комната тёмная, весёлые шторы, которые я повесила ещё в позапрошлом году, прячут последние предночные лучики света.
Увиденное шокирует. Не знаю, куда спрятать глаза, блин! Этот злобный и, вместе с тем, жутко чувственный взгляд Саи…
Убегаю. Хочу думать, что это всё понарошку… Сколько проходит времени? Пять минут? Час? Вечность? Она появляется, в запахнутом халате. Волосы чёрные, словно даркхол, по крайней мере, именно так я представляю себе изнанку.
— Ты должна была прийти завтра, — как будто ничего не случилось. Как будто не было этих чувственных ласк на моём отце! Сука! — Сама говорила, что недельку перекантуешься у Уктэке.
— Извини, что захотела увидеть отца немного раньше, — бесит! После всего что было там, за этой дверью, после моей смерти от её рук!.. Тварь. И папа мой не лучше.
Что за дурацкая привычка у меня влетать без предупреждений и стука?! Говорила мне мама (господи! Только не надо её сейчас вспоминать!): "Не хочешь неприятных неожиданностей, пережди перед закрытыми дверьми", но я ж неадекватная, неразумная, взбалмошная…
Застала Саю, извивающуюся на отце, да и его руки не бездействовали… тьфуууу! Гадость, мерзость, блевотня!
— Прости, что нарушила, гм, твои планы, — меня всё ещё потряхивает от увиденного. Смотреть на неё не могу! А на отца? Похоже, тоже — не могу!
— Наши планы, — она бесцеремонно разваливается на кресле, смотрит на меня с вызовом, что ли? Ау! Тётя, мне шестнадцать! — Мы теперь вместе с твоим отцом.
— Совет да любовь, — глухо выдаю и ухожу в ночную тьму. Хочу на деревья, хочу охотиться, хочу… к Ваньке хочу! Почему им всё а мне… НЕЛЬЗЯ?!
Набираю нешуточную скорость, легко добираюсь до небольшой чащи своих любимых кедров. Бездумно прыгаю, втягиваю запах хвои, ахххххх, красота! Свобода! Всё… ТЛЕНИЩЕ!!!! Запах тайги манит, влечёт, я поддаюсь наваждению, лечу глубже в темноту зарослей. Мне так легко, так привольно…