На улице уже было темно, Леда понятия не имела, который час. В окно она увидела, как к госпиталю подъехала еще одна машина скорой. С тяжелым вздохом, Леда поспешила к пациенту, переданному ей Верой, вытирая кулаками усталость из припухших глаз. Новая волна пострадавших быстро вытеснила из её головы мысли о странном мужчине.
***
Леда чувствовала себя так, будто вся усталость, накопившаяся в её теле за прожитые двадцать девять лет, внезапно превратилась в огромного питона и обволокла её своим тяжелым телом, чтобы вот-вот раздавить в лепешку. Они с Верой и хирургом Александром Веллицем вышли из госпиталя в одиннадцать вечера, с трудом соображая, кто они такие и зачем существуют.
По молчаливому согласию, все трое по дороге домой завернули в излюбленный бар сотрудников госпиталя Святого Петра, чтобы пропустить по стаканчику и расслабить взведенные до предела нервы. Веллиц взял всем троим по порции неразбавленного виски и они пристроились за маленьким круглым столиком у стены. Сегодня была среда – уже почти четверг, на самом деле – и в маленьком баре было малолюдно. Приглушенные цвета обитого деревом помещения и тусклый свет ламп действовали успокаивающе. Знакомый бармен за стойкой кивнул им в знак приветствия и продолжил методично протирать бутылки; через несколько столиков от них сидела компания мирно попивающих пиво мужчин. На большом телевизионном экране под потолком как раз начался ночной выпуск новостей: там в очередной раз обсуждалось интересное совпадение в датах президентских выборов у соседей Эллории – Польши и Литвы.
Леда глотнула виски и подавила легкую дрожь от его вкуса. Она очень редко пила крепкий алкоголь неразбавленным, но сегодня им всем это было нужно. После первого же глотка по её горлу и груди разлилась приятная горячая волна, свернулась в её животе теплым котенком, расслабила напряженные плечи.
- А я вот утром была у психолога, например. Как раз перед тем, как Вера меня вызвала. – с каменным лицом объявила Леда, зная, что последует за этими словами.
Веллиц и её подруга уставились на нее. Весь сегодняшний день – госпиталь, кровь, стоны, плач, боль в уставших руках и плечах – безмолвно повис в минутной тишине их столика незаконченным сюрреалистичным полотном сумасшедшего художника. Леда пожала плечами, уже начиная улыбаться. Она знала, что Сандр Веллиц сейчас заржет: смех всегда вначале превращал его лицо в застывшую маску, которая через секунду покрывалась трещинами морщинок у глаз и разлеталась на куски, когда нарастающая дрожь его тонких губ переходила в громкий хохот.
Вот и сейчас смех преобразил его длинное лицо, как всегда делая его неожиданно привлекательным; Вера, как всегда, перестала смеяться немного раньше, чтобы успеть украдкой бросить на него обожающий взгляд, а Леда, как всегда, сделала вид, что ничего не замечает. Все это было до абсурдного не смешно, но весь сегодняшний день и так был одним сплошным абсурдом, поэтому их смех казался всем троим вполне естественной реакцией.
Сандр, все еще тихо хихикая, провел руками по уставшему лицу, сквозь светлые волосы, и оставил их сцепленными сзади на шее. Он покачал головой, все еще улыбаясь.
- Дерьмовая же у медиков жизнь, ага? – как бы между прочим сказал он.
На его операционном столе сегодня умерли пятеро человек, включая девушку, вытащившую из своего живота охотничий нож.
- Мы знали, на что шли, нет? – хмыкнула Вера, делая новый глоток из своего стакана.
- Ни черта подобного. – Леда протестующе подняла руки. – Мою еще неокрепшую в шестнадцать лет личность заманили в эту профессию россказнями о романтике и больших деньгах.
- Это взрослый мир, детка, адаптируйся. – посочувствовал Сандр.