Венделл нахмурился сильнее.
— Венделл. Подумай о дочери! Сейчас у власти Лорд, который будет очень очень больно репрессировать грязнокровок и предателей крови. Ты знаешь не хуже меня, что его опорой всегда выступали мы. — голос Рейгана зазвучал высоко и сладко. — А теперь подумай об угрозах, которые несет твое положение Гермионе. — он облокотился о черный мрамор камина и начал загибать пальцы. — Первое, ты не воевал в Первой Магической. Второе, ты до сих пор не Пожиратель Смерти. Третье, твоей фамилии нет в Справочнике. Мне продолжить?
Грейнджер промокнул губы и отбросил салфетку на столик.
— Рейган, я надеюсь ты совсем не угрожаешь мне? Ведь так. — мягко ответил он, хотя внутри его души поднималась настоящая буря злобы. Нотт разулыбался, и его свалявшиеся морщины у уголков рта обвалились внутрь.
— Ну что ты, Венделл! — он поспешно вернулся к дивану и элегантно приземлился рядом. — Я просто говорю о фактах, мне кажется, ты стал очень закрытым последнее время, поэтому я хотел вернуть бы тебя в реальность.
— Благодарю, дружище! — Грейнджер сильно хлопнул его по плечу. Нотт усмехнулся.
— Более того я ощущаю себя в некотором долгу перед тобой. — глаза Венделла сощурились кустистыми черными бровями на этих словах. — Когда Прозерпина отказала прадеду в замужестве, а он повел себя как мстительный мерзавец, лишив всю семью статуса, Кантанкерус проявил самую мерзкую сторону своей души! Я не желаю оставаться перед всеми Грейнджерами виноватым из-за его действий, поэтому предлагаю исправить все прямо сейчас.
Он замолк и дал золотым часам пробить четверть пятого. Венделл ждал.
— Гермиона станет женой моего сына, а справедливость восторжествует. — медленно закончил он. Это было утверждение.
Холодный взгляд Венделла противостоял морщинистому улыбающемуся Рейгану, из-под старой кожи которого словно выглядывал змей-искуситель. Они хранили молчание может быть еще очень бы долго, но в этот момент дверь буквально вылетела из петель, и в комнату ворвался высокий худой старик с длинным носом, на котором красовались очки в тонкой серебряной оправе.
Он подлетел к Нотту и заключил его в объятия.
— О, Мерлин сжалился над нами! — громко и безапеллюционно прозвучал его слабый хриплый голос. Он подхватил графин и налил огневиски в высокие бокалы, подхватив один, он опрокинул его. — За справедливость!
— Отец.
Старый Грейнджер не слушал его, он буквально плясал.
— О, джентльмены! Я клянусь Мерлином, что спускался к пятичасовому чаю, когда ненароком услышал ваш разговор! Но теперь! Вы не в праве меня винить! — он подхватил два бокала, чокнул их друг о друга и выпил залпом еще один. — Моя внучка будет в священной книге! Лорд вернулся и восстановит справедливость! Мерлин, для этого стоило жить!
Венделл отошел к окну. Он выглянул на небо, затянутое серыми тучами, которые гнал суровый ветер. Рейган благосклонно принимал поздравление старика.
— Все ваши планы прекрасны, джентльмены, но одному из них явно не суждено сбыться. — быстро и элегантно проговорил он. Отец и Нотт синхронно повернули головы в его сторону. — Я не намерен продавать свою дочь в обмен на какие-либо привилегии. Я ни разу не слышал о том, чтобы Гермиона говорила что-то о симпатии к Теодору. В свое время мне посчастливилось жениться по любви, и я хочу, чтобы моя дочь испытала те же чувства.
Ноздри на лице старого Грейнджера вздулись, он сделал несколько широких шагов.
— Сын. Ты обязан подчиниться моей воле. Гермиона выйдет за Теодора, и это не обсуждается. — с шамкающеей дикцией отчеканил он.
Венделл горько усмехнулся.
— Отец, это обсуждается не мной и не тобой, а только Гермионой и Теодором. Я не ставлю крест на этом браке, но моя дочь не предмет торга.
Нотт усмехнулся и опустился в кресло, подхватывая бокал.
— Твои идеи, Венделл, всегда звучат слишком оппозиционно. Я не помню случаев, чтобы браки внутри священных 28 заключались по чистой и пылкой любви. — чуть с издевкой проговорил он. Венделл подошел к двери и обернулся.
— Так никто и не говорит о священных 28. — его брови дрогнули, и он вышел.
— Грубиян! — воскликнул старичок Грейнджер. Рейган задумчиво пил виски. — Поверь мне, любезный зять. — старик торопливо обратился у нему. — Все будет хорошо. Не слушается отца, послушается кого-то другого. — он улыбнулся. — Ты не сердись на моего бедного сына. Он всегда был немного не в себе.
Рейган кивнул. Но все-таки этот визит удовлетворил его наполовину.