Кое-как она добралась на кухню и залпом выпила стакан холодной воды, чтобы отрезветь немного свой парализованный разум. Гермиона прикоснулась пальцем к пирогу, который миссис Харди любезно оставила на столешнице, но чувство тошноты не заставило себя долго ждать. Девушка с отвращением отодвинула пирог от себя и начала глазами искать свою сумочку. Лучшим десертом для неё сейчас станут пару таблеток, что быстро справятся с её подавленным состоянием.
На полпути к сумке она снова услышала постукивание в окно. Гермиона со злостью посмотрела на очередного филина, который держал в клюве письмо.
— Кыш! — она открыла окно и разгневанно прогнала птицу. — Блядские совы! Когда вы уже забудете сюда дорогу?
На подоконнике валялась целая стопка писем, и все от одного отправителя. Нарцисса Малфой.
Грейнджер небрежно швырнула письма прямо на проезжую часть, замечая, как руки снова начали подрагивать. Теперь её эмоции граничили между страхом и ненавистью, где второе набирало обороты. Она даже не догадывалась, чего так настойчиво добивалась от неё эта женщина, но с каждым конвертом желание отрубить той пальцы, чтобы она перестала строчить ей письма — неистово возрастало.
Гермиона без воды проглотила три таблетки и направилась к камину, попутно укутавшись в чёрный плед. Единственное, что сейчас могла сделать девушка, чтобы хоть как-то оградить себя от представительницы платинового семейства — это преградить ей путь к себе. Любыми доступными способами.
Зелёное пламя вспыхнуло, и Грейнджер наклонила голову в ожидании ответа по ту сторону камина.
— Гермиона! — радостно воскликнул запыхавшийся Поттер. — Ну наконец-то я тебя вижу, а то ты стала какая-то недосягаемая, честное слово. Как ты там?
— Я в порядке, — она натянуто улыбнулась. — Гарри, не сочти меня бестактной, но я по делу.
— Слушаю, — он тут же посерьёзнел. — Что случилось?
— Я собираюсь немного злоупотребить твоими связями. Мне нужно получить запрет на отправку писем, а точнее, чтобы одной небезызвестной личности запретили меня забрасывать письмами.
— А я как могу помочь тебе?
— Личность эта… — она запнулась, подбираясь слова. — Мне нужно, чтобы запрет наложили на Нарциссу Малфой.
Повисло неловкое молчание. Единственный разговор, касающийся Малфоя, случился между ними десять лет назад, когда Гарри извинялся за те показания. С того дня эта тема оставалась под двадцатью замками и никогда не обсуждалась, точно так же, как и вопрос родителей. Гермиона ни с кем и никогда не говорила на эти две темы — только сама с собой.
— Ты знаешь, чего она хочет…
— Нет! — слишком грубо перебила его девушка. — Прости… Я не читала её письма. Я не знаю, чего она хочет.
— Я могу догадываться, — прокашлялся Гарри. — Открыто очень громкое дело против Малфоя…
— Достаточно. Хватит. Я просто прошу тебя о помощи.
Ей стало плохо. Ноги подкосились, голова закружилась, а к горлу подступил ком. Внезапно она уловила странный аромат, который взялся просто из ниоткуда — лёгкие наполнили полевые цветы и первая весенняя свежесть. Только вот от этого аромата разрывалось сердце, и Гермиона буквально почувствовала, как жизнь начала покидать её тело. Она постаралась выровнять дыхание, но навязчивый аромат проникал под кожу и связывал по рукам и ногам.
— Полагаю, что дело в убийстве Астории Малфой, — всё же сказал Гарри. — Драко Малфоя обвиняют в двойном жестоком убийстве: жены — Астории Малфой, и сына — Скорпиуса Малфоя…
Она прервала связь, вылив на огонь воду из рядом стоявшей вазы. Гермиона попятилась назад, но тут же упала, споткнувшись об ковёр. Меньше всего её интересовало, что там случилось у Малфоев, и зачем ей написывает Нарцисса. Она не хотела знать, слышать и читать о жизни этого семейства, потому что единственная эмоция, которую она испытывала по отношению к нему — это ненависть. Всепоглощающая, пламенная и уничтожающая ненависть, которая с каждым днём всё сильнее порабощала девушку.
Гермиона посмотрела на свои руки, которые показались ей перепачканными кровью. Она закричала с такой силой, что в глазах лопнули капилляры, а с носа хлынула тёмно-бардовая жидкость. Случилось то, чего она опасалась — таблетки ей не помогли справиться с тем, что так сдерживала плотина внутри. Замки полетели к чертям, а оковы отмены сорваны. Гермиона увидела пылающее пламя безумия, которое протянуло к ней свои лапы.