Колокол безумно сильно звенел в её голове. Хотелось закрыть уши и взмыть куда-то в небеса, где нет этого сумасшедшего безумия, которое так болезненно сводило с ума. Грейнджер до сих пор не понимала, что творит, но здравый рассудок проигрывал, поддаваясь на провокации больного воображения. Она нуждалась в помощи, в этот самый момент, но никто не мог ей помочь, потому что они были только вдвоём в этом переулке.
Девушка взмахивает палочкой и какая-то ветка под ногами превращается в острый нож, который завораживающе поблёскивал в свете уличного фонаря. Лишь на секунду Гермиона пришла в себя, когда нечаянно порезала палец, но тут же отключилась при виде кровавых капель, что проступили из её пальца. Воображение не заставило себя долго ждать, подбросив больные воспоминания далёкого марта, что навсегда перевернул жизнь юной Гермионы Грейнджер.
— Это ты их убил, Малфой! — она вонзила нож блондину в плечо, закрывая ладонью ему рот. — Это был ты!
Она начинает беспорядочно вонзать острый нож по телу парня, задевая лицо, грудь и голову. Её не останавливают его крики и брызжущая во все стороны кровь. Белая рубашка Гермионы промокла практически насквозь, и даже белый бюстгальтер, кажется, пропитался тёмно-бордовой жидкостью. Незнакомец продолжал кричать в предсмертной агонии, всё его лицо покрыто мозгами и кровью; глаза — каша из глазных белков и крови; язык свисал из полуоткрытого рта, а правая щека — сплошная дыра, через которую виднеются зубы.
— Я ненавижу тебя, Малфой! Ты блядский ублюдок! Ненавижу! — Гермиона продолжала кричать, словно забыла о том, что в любой момент могут появиться неожиданные свидетели её зверства. Через пару минут блондин издал последний вздох.
И только с его последним вздохом, здравый рассудок начал понемногу возвращаться к девушке. Она выронила окровавленный нож, переключая всё свое внимание на свою рубашку, ноги и руки. Ни то, что одежда, вся её кожа пропиталась кровью незнакомого блондина, в котором теперь было сложно распознать парня. Гермиона застыла, смотря на свои руки, что выглядели почти так же, как десять лет назад, только теперь это была кровь человека, которого убила она.
Вместо металлического запаха крови, она вновь почувствовала полевые цветы и весеннюю свежесть. Девушка попятилась назад, упираясь в ту самую стену, где остался след от её собственной крови с затылка. Всё походило на страшный сон, который обычно преследовал её по ночам, но никак не наяву. Гермиона зажмурила глаза в призрачной надежде, что в этот раз ей тоже просто приснилось, но нет. Это была реальность, в которой она просто стала убийцей. Такой же, которых ежедневно защищала.
Она начала задыхаться, а ноги задрожали. Теперь безумие куда-то резко пропало, оставляя эту ужасающую картину остаткам здравого рассудка, что был не в силах с подобным справиться. И без того искалеченная психика начала разрушаться ещё сильнее. Гермионе хотелось просто убежать, но она понимала, что нельзя просто так всё это оставить, что нельзя аппарировать в свою квартиру, сделав вид, что ничего не произошло.
— Эскуро, — дрожащим голосом произносит девушка. — Эскуро. Эскуро.
Она повторила очищающее заклятие почти десять раз. Её рубашка очистилась, но она всё ещё продолжала видеть пятна на ней, словно никакая магия тут не помогала.
Гермиона отступила на несколько шагов, осмотревшись по сторонам, и крепче сжала волшебную палочку. Заклятье, которое она собиралась применить, она ни разу не пробовала на практике, и последний раз с ним встречалась вживую много лет назад. Благо, что это был промышленный район с пустующими старыми складскими помещениями, в которых давно никто не обитал.
Грейнджер покрутила палочкой в руке, сконцентрировавшись на той силе, что была в ней заключена. В последний раз Адское пламя она видела в Выручай-комнате, когда его сотворил Крэбб по собственной глупости, а теперь ей приходилось использовать эту магию из-за своей глупости. Ей требовалось очень аккуратно сотворить это заклинание, чтобы потом суметь затушить этот огонь.