— Да, мам. Ладно, пока.
— Можешь передать труб-
Он завершает звонок, и я тупо смотрю на экран.
Мой четырехлетний сын только что сбросил трубку?
Я думаю о том, чтобы перезвонить, так как мы с Джастином не договорили, но вероятно, лучше вернуться к работе. Однако, прокручивая разговор в голове, я понимаю, что не хочу быть здесь всю ночь. Что-то внутри меня кричит, чтобы я была дома.
Стук моих каблуков эхом разносится по коридору перед кабинетом Маркуса. Его дверь открыта, и я вижу Бекку внутри, сидящую на кожаном диване. На столе десятки крошечных пакетиков, в которые он засовывает с полдюжины таблеток, прежде чем запечатать. Тут не меньше тысячи таблеток. Хотя Маркус никогда не делал секрет из своих сделок с наркотиками, но он также никогда не был настолько наглым.
— Че хочешь? — нетерпеливо спрашивает он.
— Ох, — я тяжело сглатываю. Такие моменты как ведро холодной воды. — Э-э… могу я сегодня уйти пораньше?
— Нет.
Я делаю шаг вперед, стараясь выглядеть уверенной, решительной, но ничего не чувствую.
— Мне бы очень хотелось вернуться домой к Коди. Няня отказалась в последнюю минуту, и я…
— Ты оставила сына дома одного?
Гнев, густой и мгновенный, проходит через меня, и я чувствую, как мои щеки краснеют.
— За кого ты меня принимаешь? — рявкаю я, скрестив руки на груди, чтобы не перегнуться через стол и не придушить его. — Он с соседом.
— Так пусть сосед присматривает за ним, — говорит он, почти не обращая внимания. — Заканчивай смену, как и все остальные.
Я смотрю на Бекку, которая отвечает мне сочувственным взглядом. Она немного приподнимается, красное платье задралось ей на бедро.
— Знаешь, девочкам сегодня будет хорошо без нее. Ты можешь отпустить ее.
Маркус поднимает глаза.
— Кто здесь хозяин, ты или я? — рявкает он, глядя на Бекку. — Я пытаюсь вести тут бизнес.
— Я знаю, — говорит она успокаивающим голосом. — Я просто хочу сказать, что сегодня в клубе спокойно, и если ты позволишь ей уйти, все будет в порядке. Вот и все.
Маркус вздыхает так громко, что это превращается в стон. Можно подумать, я только что попросила его решить проблему голода в мире. Он оставляет меня в раздумьях в течение долгой минуты, его глаза приклеены к куче таблеток перед ним. После того, что кажется вечностью, он кивает головой.
— Окей. Заканчивай в час.
Я борюсь с желанием вздохнуть с облегчением.
— Спасибо, Маркус.
Я уже тянусь к двери, когда он окликает меня.
— Ты у меня в долгу, — говорит он, не сводя с меня темных глаз.
Свинцовая тяжесть опускается на дно моего живота. Быть в долгу перед Маркусом — не самое лучшее.
— Окей.
К часу, я стою у тротуара, изо всех сил пытаясь поймать такси, убеждая себя, что Джастин похитил моего сына, чтобы продать на черном рынке. Или, что в доме пожар. Или землетрясение.
О чем я думала, оставляя его с незнакомцем?
Идиотка.
Поездка на такси домой, кажется, занимает целую вечность, хотя это воскресный вечер, и дороги почти чисты. Я практически швыряю деньги водителю, прежде чем броситься к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не достигаю нашего этажа.
Стоя за дверью, я на минуту задерживаю дыхание. Мои руки дрожат, когда я вставляю ключ в замок. В квартире темно, за исключением света от телевизора, Джастин на диване, его лицо освещено, он лениво переключает каналы. Звук закрывающейся двери привлекает его внимание, и он бросает пульт на диван, встает.
— Привет, — неуверенно говорю я, бросая сумку в дверях.
Он протягивает руку и включает маленькую лампу рядом с диваном.
— Привет.
Все в точности так, как я оставила, за исключением двух чистых чашек на краю раковины. Кажется, что каждый мускул в моем теле расслабляется, и плечи опускаются от облегчения.
— Долгая ночь? — спрашивает Джастин.
Я снимаю туфли.
— Странная ночь.
Кивнув, Джастин проводит пальцами по волосам, оставляя их в беспорядке. Он сглатывает, выражение его лица граничит с нервным. Это странно — видеть его таким спокойным и собранным.
— Все в порядке?
— Я… да.…