- Мама, ты дома? Мы ненадолго!
- Надо сказать твоим дочуркам, чтобы звонили перед тем, как прийти, - проворчал Гейзенберг, не торопясь отнимать рук от тела жены, - не дом, а проходной двор какой-то.
- Перестань, - фыркнула Альсина, одергивая юбку; она не ждала сегодня Кассандру, которая уже несколько месяцев жила с Итаном Уинтерсом и его дочерью. Обычно дочь навещала родных на выходных, договариваясь заранее; что же заставило ее прийти посреди рабочей недели? Что-то случилось? Мгновенно встревожившись, леди Димитреску хотела подняться, однако Карл удержал ее, обхватив обеими руками поперек живота.
- Пусти. Слышал же, дочка пришла.
- Если будем сидеть тихо, она нас не найдет, - шепнул Гейзенберг, хитро прищурившись, на что Альсина чопорно поджала губы.
- Не веди себя как мальчишка! - бросила она, строго сведя брови. Подумать только, у них двое детей, а Карл все равно вел себя так, словно они - пара школьников, которые решили пообжиматься в укромном уголке. - Потерпишь немного.
- С чего это я в своем доме должен терпеть?! - осклабился мужчина, хватая Альсину за грудь, которая толком не помещалась ему в ладони. Гейзенберг мягко сжал, и леди Димитреску закрутило в водовороте злости и возбуждения.
- С того, что это и мой дом тоже. И мои дочери. Так что не надо мне здесь этих вольностей, - отрезала женщина, сбрасывая руки мужа и стремительно поднимаясь. Лицо у нее пылало, вырез чуть сполз, грудь грозила вывалиться, и Альсина принялась лихорадочно поправлять платье. Не хватало еще перед Кассандрой появиться в таком виде. С кем же дочка пришла? Леди Димитреску надеялась, что с ней навестить родителей решила Даниэла или же маленькая Розмари попросилась в гости; Итана Уинтерса видеть не хотелось, однако они с Кассандрой были почти неразлучны, и девочка была весьма решительно настроена на сближение семьи со своим избранником. В прошлый свой визит Итан преподнес матери своей девушке букет белых лилий; милый жест, но леди Димитреску предпочитала розы. Цветы приняла исключительно, чтобы не расстраивать Кассандру.
Если Уинтерс принесет что-нибудь нелепое, безвкусное или же уродливое, Альсина молчать не станет.
- Грымза, - оскалился Гейзенберг и мстительно ущипнул женщину за ягодицу; леди Димитреску отмахнулась, грозно сверкнув на него глазами, но радушно улыбнулась, когда дверь кабинета приоткрылась, впуская в комнату лучащуюся хорошим настроением Кассандру и Итана Уинтерса. Улыбка Альсины чуть дрогнула, однако не пропала, даже когда она встретилась глазами с молодым человеком. Кассандра почти мгновенно закрыла его собой, бросившись навстречу к матери, которая с готовностью распахнула ей свои объятия.
- Здравствуй, моя дорогая, - леди Димитреску расцеловала дочь, поправляя ее смоляные волосы, уложенные крупными волнами. - Как я рада тебя видеть. Надеюсь, ты пришла по хорошему поводу.
- Мы оказались поблизости и решили заглянуть, - пропела Кассандра; ее лицо лучилось счастьем, и в груди Альсины будто разлился сахарный сироп от радости за дочь. Кто же не желает лучшего своему ребенку? Однако солнечное настроение женщины померкло, набежали тучи, под кожу забрался колкий зимний холодок, когда вслед за девушкой в комнату робко сунулся Итан Уинтерс в своей дешевой светлой куртке и линялых джинсах; мужчина изобразил улыбку, глядя на Альсину с подозрением, исподлобья, но скулы Уинтерса зажглись брусничным румянцем, когда Гейзенберг, скаля во весь свой набор зубов, направился к нему:
- Вот за что уважаю плесень, так за то, что в любую щель, в закрытую банку заберется. Да ладно, чего ты кривишься? Я же шучу, - Карл похлопал Итана по плечу; Уинтерс нервно ежился под немигавшими взглядами родителей своей девушки, сжимал челюсти, играя желваками на щеках, однако помалкивал, не решаясь показывать характер в чужом доме. Умное решение: хамства от чужих Альсина не снесла бы, а Итан для нее был посторонним. Пусть Кассандра его любила, леди Димитреску не собиралась вот так просто открывать свое сердце какому-то хлипкому, невзрачному, худосочному пареньку; и неважно, что его милую дочь Альсина приняла сразу. Это же ребенок, а не какая-то… плесень.
- Что это там у тебя? - Гейзенберг бесцеремонно ткнул пальцем за пазуху Итана, и под курткой что-то закопошилось, зашевелилось, и леди Димитреску недовольно нахмурилась. Женщина вопросительно покосилась на дочь, которая рассмеялась, тряхнув блестящими волосами, тяжелыми, как мокрый бархат.