========== Normal!AU VI ==========
Леди Димитреску не терпела присутствие в доме посторонних: они раздражали Альсину своей неуместностью, неловкостью, суетностью, похожей на мышиную возню под полом, поэтому к новой прислуге женщина привыкала долго и тяжело, выбирала персонал скрупулезно и тщательно, стараясь удостовериться, что в ее доме будут работать порядочные, проверенные люди. Постепенно леди Димитреску свыкалась с привычкой горничной петь во время работы или пристрастием гувернантки к цитрусовым духам, похожим больше на автомобильный освежитель воздуха, однако стоило порог переступить Итану Уинтерсу, как в груди начинало жечь от раздражения. Свыкнуться с наличием молодого человека в своей жизни никак не получалось: внимание цеплялось за все, что выбивалось из привычного Альсине уклада: куртка, небрежно брошенная на стул, коробка из-под пиццы, забытая на столе в гостиной, дешевые кроссовки в прихожей, запертая дверь в комнату Кассандры, откуда доносился смех. Это ужасно выводило из себя; как ни странно, малышка Роза леди Димитреску ничуть не мешала. Девочка росла тихой, беспроблемной, в отличие от собственных детей Альсины - парочки варваров, которых уже в столь юные годы тянуло на завоевания. Пока Розмари примерно рисовала, Карл-младший мог залезть в буфет за банкой с печеньем, а Элоиза - юркая, проворная, словно обезьянка - могла ворваться в гардероб, вооружившись ножницами, чтобы порезать платья леди Димитреску на наряды своим куклам. Несносные, совершенно невозможные дети; Альсина пришла в ужас, увидев Элоизу, сидящую в окружении шелковых обрывков и лоскутков, в которые превратилось ее вечернее платье. Его было почти не жалко - к дьяволу, это всего лишь тряпки! - но Элоиза могла пораниться ножницами; специально взяла самые большие, кухонные, которые легко резали куриные кости и хрящи. Что им детские пальцы? Но, несмотря на весь испуг женщины, Элоизу наказали за испорченное платье; как и Карла-младшего, который, наевшись сладкого, уронил винтажную банку из-под печенья, переполошив всю прислугу. Хорошо, что сам не сорвался с верхних полок буфета, тогда бы сердце леди Димитреску точно не выдержало бы.
Чтобы впредь не вздумали так пугать мать, Элоиза и Карл-младший до конца месяца были лишены десерта; протесты детей Альсина подавила одним суровым взглядом, которого оказалось недостаточно для потешавшегося Гейзенберга. Ему все было смешно, как будто шутка, что его сын мог разбить голову о кафельный пол! А если бы Элоиза покалечилась?! Мерзавец продолжал бы смеяться?! Леди Димитреску буравила мужа янтарно-потемневшими, как у львицы перед прыжком, пока Гейзенберг попивал какао под грушевые кексы, одновременно что-то высматривая в мониторе своего ноутбука.
- Хватит на меня таращиться, - проворчал он с полным ртом, засыпав крошками клавиатуру, - как будто я в детстве коленки не расшибал. Ни один пацан без синяков и шишек не обходится. Свалится - значит, в следующий раз не полезет.
- Скажи еще специально его со шкафа сбросить, чтобы получше запомнил, - огрызнулась Альсина; спокойствие Карла ее бесило. Это, между прочим, и его сын тоже, а Гейзенберг вел себя так, словно у него в запасе еще несколько детей. Если один убьется, то можно будет попробовать вырастить следующего. А что? Это же легко, рождение детей - почти как работа принтера, главное, чтобы краски в картриджах хватало. Уперев руки в бедра, леди Димитреску стояла, нависая над мужем, который с апатичным видом шумно отхлебнул какао и продолжил щелкать мышкой, водя курсором по таблицам, графикам и столбикам расчетов.
- Зачем его куда-то бросать? - мужчина небрежно пожал плечом. - Он и сам отлично справляется. Вчера он в косяк врезался, шишка выросла с мой кулак.
Альсина, возмущенно раздув ноздри, придвинулась к Гейзенбергу вплотную, напирая на него грудью. Карл косил заблестевшим глазом на линию ее декольте, пряча ухмылку в уголках рта; леди Димитреску, оперевшись ладонью о стол, с видом кровожадным и свирепым впилась глазами в мужа, который, позабыв о кексах, предпочитал исподволь любоваться ее обнаженной в вырезе домашнего платья грудью.
- Так вот почему на ужин он пришел в шапке, - протянула женщина, недобро постукивая ногтями по столешнице.
- Ага, - счастливо подтвердил Гейзенберг, - там еще и синяк… Одним словом - красота! Как будто его лошадь лягнула.
- А мне почему не сказали?! - вспылила Альсина, борясь со страстным желанием сделать какую-нибудь глупость вроде сахара, высыпанного за шиворот Карлу, или резко опушенной крышки ноутбука, которая прищемит пальцы мужа.