Чудесно. Нет. Какой ехать? Куда? Я так долго жопу свою отсиживала в той электричке, я не собираюсь возвращаться с пустыми руками.
— Когда мы встретимся?
— Не ебу.
Класс. Надеюсь не раньше, чем Изана с Кисаки, а то мне уже не до смеха будет и риск быть убитой возрастет в геометрической прогрессии.
Ну и денек, просто на поезде прокатилась… Зайду хоть Майки с Дракеным здешних никуман{?}[пирожок из дрожжевого теста с начинкой, приготовленный на пару. Типичная начинка никумана — свиной фарш с капустой.], вроде за ними и приезжают туристы, а то эти два белобрысых чуда третьи сутки возятся с байком для Такемичи, Майки всю плешь мне проел о том, как будет круто, когда у Такемичи появится близнец Бабу. Ага. Круто то круто, а вот спросить у Ханагаки, умеет ли он кататься на байке не нужно? Конечно нет… Научится.
Так, ни-ку-ман, ау~.
Это какой-то пиздец. Вся моя жизнь пиздец. Вся моя сущность — один сплошной пиздец.
Я не считаю себя героем, не считаю себя спасательным кругом, не считаю себя идеальным всепрощающим альтруистом, но тогда почему, почему сейчас передо мной стоит зареванный, абсолютно красный, тихо всхлипывающий Ханагаки?
Он завалился ко мне домой пару минут назад, весь взмокший, громко плачущий, с разодранными в мясо костяшками пальцев и невероятной печалью во взгляде. Завалился он ко мне в четыре утра, если не раньше. Разбудил меня трелью звонка, благо мать не проснулась, когда она уже уедет в командировку? Через неделю?
Выгонять его я, конечно же, не стала. Провела на кухню, сделала чай, позвонила Чифуи, ибо самостоятельно выносить этот порыв эмоций отказываюсь.
Чифуи шел медленно, а я неизменно нервничала, протирая избитые костяшки спиртом. Такемичи все так же мелко всхлипывал, а я не могла понять, что мне вообще делать.
Сердце неприятно сжималось спазмами, и в легких словно бы не хватало воздуха.
Заговорил он не сразу.
— Прости меня. — Говорил тихо, вздрагивая от моих дерганых, неуверенных касаний к болючим ранкам.
— За что? — Вопрос казался мне обычным, но Такемичи опять громко шмыгнул носом, глядя мне в глаза.
От этой картины мне и самой хотелось плакать.
— Майки мертв, все мертвы…
Сердце пропустило удар оседая где-то в пятках. Ахуенные новости.
— Что? — А вот и Чифуи с его дрянной привычкой входить без стука.
Всех пришлось тихо, ползком, отправлять в мою комнату, потому что время близилось к семи. А в семь мать уходит на работу. Не хотелось бы, чтобы она спросонья, злая и недовольная будничной рутиной, заметила на кухне двух парней у одного из которого все руки в ссадинах и ранках.
В школу мы сегодня не идем. Ясно. Как же я заебусь пропуски отрабатывать, боже ж ты мой…
— Убили всех? Кто? — Чифуи хороший парень, мягкий, добрый, но временами чересчур напористый.
— Майки. — Сейчас бы звук из «Мадагаскара» подставить па-ра-ра-па-ра-ра афро в цирке, афро в цирке. У меня уже на нервной почве глаз дергается.
— Нео… — Не нужно произносить это в слух, я предполагаю, что произошло, но не хочу этого слышать. — Ты… Тебя. — Он всхлипывает и слова совсем не хотят складываться в предложения.
— Убили. — Спасибо, Чиф, чтобы я без тебя делала. — Майки?
А этот громкий хрюкающий всхлип — подтверждение?
Меня убили… Убил человек, которому я доверяю больше, чем самой себе. Не сказать, что я удивлена или что-то в этом роде, но мне определенно больно. Больно, неприятно и страшно.
Страшно, потому что я не изменила будущее. Страшно потому, что я стала одной из тех, кому Майки больше не мог доверять.
Однажды мне снился сон… Они часто мне снятся. Долгие, тягучие, реалистичные, как тогда, с пулей меж ребер, еще в начале всей этой дурацкой истории. Летом. Это были не сны, и я определенно догадывалась об этом, пускай и игнорировала.
Дерьмовая получается история.
— Нео? Ты как? — А? А что не так? — Ты побледнела.