Рядом с ним располагалась еще одна могильная дощечка, украшенная свежим венком из полевых цветов, растущих на соседнем острове. Парню пришлось хорошенько попотеть, чтобы успеть собрать их к сегодняшнему утру.
Последние горстки пепла слетели с сигарного окурка падая на чуть покосившуюся дощечку.
Ястреб не курил раньше… Не видел смысла, да и не считал привкус табака на языке чем-то изысканным. А вот она курила. Редко, но метко. Когда нервничала или расстраивалась тут же хватаясь за припасенную в карманах пачку, за раз сжигая по три сигареты. На больше ее не хватало. Сразу становилось дурно… Она сама так ему говорила.
Легкая, печальная улыбка коснулась пухлых губ парня лишь об одном воспоминании о ней… Его любимой, самой родной, самой искренней.
Иногда, посреди ночи он вскакивал с холодной постели, ощупывая одеяло рядом и не находил ее. А после всю ночь сидел на кухне пытаясь успокоить себя зеленым чаем, не очень крепким, без сахара… Ее любимым.
Иногда он смотрел в ночное небо, на очередном патруле, силясь разглядеть в блеклой луне ее глаза. Такие чистые, чуть желтоватые.
Раньше он часто засматривался на них, утопая в тепле и ласке, с которой она на него смотрела.
Кулаки сжались, ногти больно впились в нежную кожу ладоней. Он чувствовал, как по пальцам стекает кровь. Алая, чуть вязкая.
Он силился не заплакать стоя перед надгробьем, под которым даже тела не было…
В тот день он потерял сознание и буквально проспал весь бой. Помнил, как в холодном поту вскочил с больничной койки, тут же ринувшись к распахнутому настежь окну, чтобы полететь на ее поиски… Но вот только крыльев не было, они сгорели… Как и она. Ее так и не нашли, ни прядки волос, ни клочка одежды, ничего. От нее, пади, лишь горстка пепла осталась, что давно развеялась по небу, оседая на листьях местных деревьев.
Но нашли перо Ястреба, нанизанное на золотую цепочку. Его ей подарок, оказавшимся таким бесполезным в минуту отчаяния…
В тот день он бился в агониях, кричал, царапал кожу, бил кулаками стены… Слезы не прекращались до самого вечера.
А после началась вся эта заварушка с поисками ВЗО и Кейго правда пытался отвлечься, пытался забыть о ноющем сердце, о дыхание, что каждую ночь забивалось в горле, не давая глубоко вздохнуть.
Даби… Сколько бы он не кричал на него в той битве… Он так и не сказал, что произошло. Ни слова не произнес о ней… Той, кого он так безжалостно предал, той, ради которой готов был отречься от всех и героев, и злодеев… Той, кто стал для него небом.
«Так почему же не отрекся?»
Этот вопрос эхом застыл в голове и он задавал его себе каждый день от рассвета, до заката.
Потому что струсил. Думал, что сможет защитить, надеялся, что все еще можно будет исправить…
«Агя. Прям как с Твайсов.» — Насмешливо отзывался внутренний голос нанося глубокие раны и без того ноющей душе.
Прошло семь месяцев с тех пор как он ее потерял… Семь долгих месяцев. А он по-прежнему не может забыть ее голоса, нежного перебирания его перьев за спиной, желанных стонов, сладких поцелуев…
Все это призраком бродило за ним, не давая вновь взлететь. Речь не о бездумных полетах, без всякого удовольствия, а о тех, что она дарила ему…
И вновь эта горькая улыбка… Он помнил их первый взлет. Она тряслась, кричала как маленький ребенок… Жутко боясь упасть. Но она верила ему, верила и поэтому, крепко вцепившись в широкие плечи, не отрывала взгляда от проплывающих под ними домов громкого мегаполиса.
— Прости меня, птенчик. — Слова комом застряли в голе, когда он, уже который раз, склонил голову перед ее могилой, моля о прощении. — пожалуйста… Я… — К уголкам хищных глаз подкатили слезы, туманя взгляд. — Я такой идиот, птенчик… Я так тебя любил… люблю… и так легко потерял… Я просто подонок…
— Это уж точно.
Шелест опавших листьев глушил сказанную за спиной парня фразу.
Он замер, боясь новых галлюцинации, что мерещились ему в первые недели потери.
Голос был нежным и тихим, таким родным, мелодичным. Он помнил эту насмешку и вечную язвительность в голосе. Помнил, как она смеялась этим голосом… Как клялась, что никогда не оставит, какую бы глупость он не совершил…
Ястреб боялся обернуться. Да что там, кажется, он забыл, как дышать. Лишь крылья мелко подрагивали, пытаясь уловить ритм сердцебиения человека, стоявшего позади.
— Знаешь… Мне кажется или ты поправился?
Это был ее голос…
Кейго резко обернулся. От, поднявшегося крыльями ветра, листья, уже успевшие осесть на земле, дрогнули, приподнимаясь.
Перед ним стояла она… Его маленькая, вечно взлохмаченная девочка…