− Мы дадим вам время это переварить, − обещает он и переводит взгляд на другого Люцифера. – Вам обоим.
Он из прошлого мало что сказал – на его побледневшем лице ясно читалось потрясение и недоверие, и Люцифер знал, что он сделает: предпочтет все проигнорировать и напиться до бесчувствия.
С Хлоей все иначе.
Хлоя детектив и правдоискатель. Он знает, что у нее появится миллион вопросов, и ей будет просто нестерпима сама мысль о том, что для получения ответов их достаточно просто задать.
Она придет к нему, он в этом уверен. Ему нужно просто подождать.
А пока что он вспоминает, как сидел на этом крыльце, когда ее возвращение к ним было невозможным.
Люцифер слышит, как чуть в отдалении Доктор играет с Рори, производя невыносимые сюсюкающие звуки, когда поднимает ее на руки. Он точно не знает, как долго тут просидел, смотря, как она играет на песке. Но даже если бы он и помнил, если бы знал, сколько сейчас времени, то все равно забыл бы о визите Линды.
Она приближается, держа Рори на уровне бедра и смеясь, когда девочка пытается ухватиться за ее очки.
Она садится рядом с ним с Рори на коленях. Люцифер машинально склоняется над коробкой с игрушками, не глядя достает что-то из нее и сует в руки дочери, чтобы ее занять.
– Папочка, – безжизненным тоном произносит она.
Он опускает взгляд и видит у нее в руках ярко-розовое зубное кольцо.
– Мне четыре, – явно не в восторге от предложенного, заявляет она.
Он бормочет что-то нечленораздельное и забирает у нее кольцо, после чего вновь переводит взгляд на океан.
– Люцифер, я знаю, что ты страдаешь, – без обиняков начинает Линда, – но мы не сможем тебе помочь, если ты нам не позволишь.
Когда он дома один, то запирает двери. В пентхаусе он запирает лифт. Прошло два месяца, как он потерял жену, и с каждым днем острая боль в его груди лишь усиливается. Становится не легче, а труднее, и холодная реальность того, что ее больше нет, разъедает его изнутри, словно гниль.
Он никого не хочет видеть. Ему не нужна их жалость или их помощь. Он хочет упиваться своим горем, исчезнуть, но тут Линда напоминает ему…
– Ты не можешь погрузиться в отчаяние. Тебе нужно думать о Рори.
– Рори в порядке, – настаивает он, беря ее маленькие ручки в свои и вяло ими помахивая. – Мы в полном порядке, так ведь, дорогая?
Широко распахнутые карие глаза смотрят на него с откровенным недоверием. Даже его четырехлетняя дочь понимает, что это полная брехня.
Линда поднимает ее за подмышки и осматривает ее одежду. Комбинезон лиловый, но покрыт таким слоем грязи и песка, что с тем же успехом мог быть коричневым. На коленке виднеется дыра, и, судя по красным щекам, она вовсю развлекалась, как хотела, предоставленная самой себе.
– Ты одел ее в совершенно новый комбинезон от «Армани» для игры в грязи, – невозмутимым тоном провозглашает Линда, поддевая пальцем кусочек пластика с ценой в 371 доллар, что болтается на шее Рори со спины. – И с него до сих пор не срезан ценник.
Люцифер растерянно моргает, не улавливая связи.
Деньги ничего для него не значат, и позже он смоет с нее всю грязь в дизайнерской ванне и обернет в крошечный красный шелковый халат, похожий на его собственный, так в чем проблема?
Линда вздыхает, но прекращает расспросы на эту тему.
– Я не буду на тебя давить, – мягко продолжает она. – Ты знаешь, где нас найти. Мы будет рядом, когда понадобимся тебе… но твоя дочь нуждается в тебе прямо сейчас. Если не можешь быть сильным для себя, будь сильным для нее.
Он сглатывает, ощущая внезапную сухость во рту, не имеющую ничего общего с благоухающим океанским воздухом.
– Не уверен, что смогу, – в конце концов бормочет он. – Когда я смотрю на нее… она слишком сильно напоминает мне о своей матери. Это больно, Доктор.
– Знаю, – сочувственно улыбается она, – но также знаю, что ты ее любишь. Больше всего на свете. – Она разворачивает Рори и воркует: – Правда ведь, малышка? Папочка любит тебя, да?
Да. Он любит ее так сильно, что это причиняет физическую боль, но не знает, что делать.