В коридоре, где я отдыхал, пытаясь придти в состояние близкое к норме, осуждающе глянул на меня с плаката «Механизация РККА» нарисованный красноармеец: мол, что это за сердечные знакомства в учреждении содействия обороне?! Тебе-то что, подумалось, махай себе флагом на броне, а мне что делать с этой вот… Мэри Пикфорд? Ведь сообразила, что я на нее не надышусь, и теперь будет чесать мелкой гребенкой. Девчонки это умеют. Легко! Махнут пальчиком, и взрослый мужик начинает бегать, как Барбос на выгуле. И самое в том ужасное, что я был бы счастлив прыгать около Снегурочки, приносить ей брошенную палку, и, заливаясь идиотским лаем, крутить хвостом. Но не мог. Она сильно младше меня, может, еще в школу ходит. Кроме того, здесь в лагере она человек, за которого я отвечаю. Подопечная единица, так сказать. Хорош будет инструктор. Впрочем, не будет.
Чай мы пили с маленькими треугольными вафлями, найденными в тумбочке Ветки Полтавцевой, моей подружки детства и по совпадению коллегой. Астра сказала, что утерянные мои документы в её палатке, и что вчера ночью они с девчонками гадали на женихов по какому-то немыслимо старинному гаданию. Что ей выпало быть заколдованной принцессой, которую должен поцеловать жених — медведь из леса, — тогда чары спадут. И тут из леса выпал я.
— Так, значит, ты настоящая принцесса? — сказал я, любуясь Астрой.
— Это легко проверить, — ее зрачки по-кошачьи сузились. — Вы поцелуйте меня.
— Т-ты, спи давай. Десять часов уже, а ей целоваться на ум пришло!
— А что, в десять нельзя целоваться?
— Я тебе устрою тебе завтра! Пока мишень в яблочко не «поцелуешь», со стрельбища не уйдешь.
— Андрей Антоныч, вы где живете?
— Как где, в Ленинграде!
— Не, я знаю, что не в Торжке. В самом Питере, где?
— На Арсенальной.
— И что, арсенальские все такие?
— Какие такие?
— Такие, которые девушек боятся!
— Тебе, «девушка», в куклы еще играть! Или в этих… в пупсиков.
— Много вы прям знаете! — Астра по-детски обиделась и отвернулась к стене.
— Астра, ну хватит. Уже действительно поздно.
Из-за подушки донеслось:
— Мне в палатку надо.
— Я доложусь начальнику лагеря и Совете Полтавцевой скажу, что ты промокла и здесь. Возьми вот градусник.
— Не буду!
— Возьми.
— Не буду я мерить вашу дурацкую температуру!