Горо был молчалив, как обычно. Но Ви периодически ощущала на себе его взгляд. Пару раз она оборачивалась — убедиться, что не потеряла в потоке людей, и успевала заметить его мимолетную улыбку.
Десятая мегабашня была относительно неплохим местом. Здесь риск наткнуться на чей-нибудь труп прямо на лестнице был меньше, чем в трущобах Хейвуда или Кабуки. Ви также не слышала о притонах или подпольных снафф-студиях. Жили в башне обычные люди — белые и синие воротнички, полицейские, продавцы, официанты. Основной костяк города. Не один из кварталов Чартер-хилла, конечно. Но относительно спокойное и хорошее место.
— Ссанная корпо-пизда.
Относительно.
Еле разборчивое, но емкое замечание с последующим смачным плевком на пол донеслось от пожилого мужчины на лестничном пролете, по которому им нужно было пройти.
Это был один из ее ближайших соседей. Судя по его виду, человек знавал лучшие времена, и времена эти были очень давно. Лицо его было искажено последствиями тяжелой жизни и некоторых определенных пагубных пристрастий. К облику добавляли штрихов искренняя злоба и презрение в устремленном на Ви взгляде.
Несмотря на потрепанность, мужчина вполне себе был крепок на вид. А коридором ниже, как вспомнила Ви, она успела заметить других людей, с которыми его обычно видела.
Это ведь было далеко не первый раз, конечно. Но открытый конфликт Ви никогда не затевала — из принципа «не гадить там, где живешь». Далее оскорблений дело не заходило, да и те случались не так уж и часто.
Ви бросила быстрый взгляд на Такемуру, который угрожающей темной тенью обошел ее и вышел вперед. Он характерным жестом сжал левую руку на поясе — там, где, тем не менее, ничего не было. Она вспомнила, что уже видела это движение раньше.
— Повтори.
Одно слово, произнесенное приглушенно, низко, но с такой злостью, что заставила даже Ви вздрогнуть и неуютно повести плечами.
Она тут же, не задумываясь, сделала резкий шаг вперед и встала вплотную перед ним, загородив собой нарушителя спокойствия. Помотала головой. Такемура встретился с ней взглядом, и складка между сдвинутыми бровями на его лице чуть разгладилась.
Ви в который раз за день почти прикоснулась к его руке, но в последний момент передумала. Сжала пальцы в кулак. Вместо этого тихо произнесла:
— Горо, я думаю… нам не следует задерживаться.
Она сделала пару шагов по лестнице, надеясь, что (как это случалось раньше) первый порыв эмоций у него быстро сойдет на нет. По опыту Ви также знала, что никто из местных первым не будет нарываться на открытый конфликт с возможным смертельным исходом для одной из сторон. Глядя же на Такемуру, однако, было довольно очевидно, для кого именно этот исход станет смертельным. Обернувшись, она увидела, что он по-прежнему стоял на месте, смотря на оскорбившего ее мужчину совсем уж устрашающе. Он явно хотел сказать что-то еще — уже Горо (оставалось только подивиться такой смелости) — но все же не выдержал его взгляда и отвернулся.
Ви нервно теребила замок своей куртки, мысленно умоляя упрямого ронина оставить ее незадачливого соседа в покое.
Он ведь убьет его, и в лице не изменится. Его, и, возможно, еще нескольких людей, которые точно придут на помощь. Ви чувствовала это сейчас, как почувствовала тогда, в кафе Тома, когда считанные секунды отделяли ее от кровавой трагедии в виде дюжины смертей в маленькой забегаловке в грязной подворотне. Помнила удивившую ее саму мысль: о том, что ей придется помогать ему — по крайней мере в том, чтобы скрыться от полиции и, возможно, от заинтересованных в этом районе Когтей. О досаде, что они привлекут ненужное внимание.
Не о том, чтобы ему помешать.
Он был идеальным, совершенным, прирожденным убийцей. Момент, когда он на ее глазах убил Декса — чисто, профессионально, хладнокровно — навсегда яркой вспышкой останется в ее памяти.
И тогда, в кафе Тома, и сейчас, на лестнице, Ви ловила себя еще на одной мысли: она слишком сильно хотела увидеть это еще раз.
Ви часто думала, что у нее определенно есть некая форма психопатии. Неудивительно — в Найт-сити здоровых людей, наверное, можно было пересчитать по пальцам одной руки. А после шести лет в Арасаке профессиональная деформация очевидно стерла все намеки на «нормальность» в ее личности.
Она чувствовала в Такемуре то же самое, что ощущала в себе самой. Их связывало странное родство. Странное, но не случайное.
Японская дзайбацу переламывала, перекраивала всех, кто попал под ее «щедрую опеку», делая из людей идеальные, послушные и безэмоциональные орудия убийства. По крайней мере, Ви убеждала себя в том, что она не была такой изначально, что когда-то ей тоже было тяжело выстрелить в человека.
Или же была?