Горо еще раз взглянул на дерево. Подумав, произнес:
— Можно и так сказать. В каком-то смысле.
В последовавшей за его словами тишине он уже хотел развернуться и уйти, но монах внезапно произнес:
— Ты сожалеешь. О сделанном.
Такемура задумался — неужели он настолько забылся, что все его эмоции достаточно было прочитать по его лицу?
Как будто поняв и этот немой вопрос, монах ответил:
— Твой взгляд красноречивее всяких слов. Я видел людей с таким взглядом.
Горо понимал, что должен был извиниться и уйти. Но слова монаха что-то задели в нем. Темной пустоты внутри было слишком, через край. Даже для него.
Поэтому он произнес:
— Я совершил… то, о чем, вероятно, буду жалеть всю жизнь. Обрек другого человека на… нечто худшее, чем просто смерть.
Несколько ничего не значащих фраз незнакомцу, которого видит первый и последний раз в жизни. Их он мог себе позволить.
— И этот кто-то был близок тебе?
Яркий блик солнца на круглых очках, скрывавших проницательные карие глаза. Их взгляд был спокоен, как тихая гладь озера лунной ночью.
— Да, — Горо опустил голову. — Настолько, что теперь ее призрак будет преследовать меня до конца моих дней.
Фигура речи. Всего лишь фигура речи.
Монах медленно кивнул. Сложил руки в замок и чуть подался вперед.
— Перерождение может быть непростым процессом. Уверен, не мне тебя учить, что смерть — всего лишь переход из одного состояния в другое.
Горо знал об этом слишком хорошо. Неизбежность, данность, переход. То, чего он никогда не боялся. Но по отношению к Ви эта простая философия переставала работать.
— Возможно, что в лабиринте своих мыслей ты не видишь всей правды. Но даже если и так. Любая пустота может стать новым началом. И даже обреченный исход можно изменить.