Джоанна выдохнула, печально и чуть раздраженно, но спорить не стала и просто легла, откидываясь на подушки.
– Какой ты у меня все-таки, – с нежностью пробормотала она, прикрывая глаза.
– Стараюсь, – тихонько засмеялся Энтони, – кстати, мы до сих пор так и не определились с именем нашему мальчику, но это мы тоже обсудим позже. Ты не против?
– Нет, – сонно пролепетала Джоанна, на которую все еще действовали вливаемые в нее литры отваров.
Энтони осторожно поцеловал ее в лоб и прилег рядом. Он не отходил от нее все эти два дня, не отошел и теперь, согревая любимую в своих руках.
На дворе была глубокая ночь, и Энтони давно заснул, когда Джоанна медленно открыла глаза. Успокоительные травы переставали действовать, и спать ей больше не хотелось. Аккуратно, чтобы не разбудить мужа, она выскользнула из кровати и покинула комнату, в которой безвылазно провела несколько дней.
Бесшумно просквозив по спящему дому, она остановилась у двери в детскую.
– Я знаю, что ты здесь, – тихо прошипела она, глядя в пустоту, – знаю, что ты никогда не оставишь нас. Ты умер, да, и тело твое давно сгнило в земле, но твои деяния до сих пор приносят вред. Это ты, дорогой папочка, сделал меня такой. Ты сделал меня параноиком, самой настоящей психопаткой! Но твои силы не безграничны, – она сделала глубокий вдох, – и моего ребенка ты у меня не отберешь!
Она решительно открыла дверь и проскользнула внутрь. Зажгла лампу, чтобы лучше видеть, и медленно приблизилась к маленькой колыбельке.
Мальчик спал, смешно чмокая губками во сне. Джоанна тихо выдохнула, и опустилась на пол рядом с колыбелью, глядя на него. Ее сын… ее маленький, хрупкий мальчик. Конечно же в нем нет Суини Тодда, душа этого монстра просто не вместилась бы в столь невинный и легкий сосуд.
Девушка протянула руку и осторожно погладила мальчика по миниатюрной щечке. Мальчик, будто почувствовав прикосновение матери, заворочался и проснулся. Он открыл глазки и взглянул на нее.
Джоанна вздрогнула так, словно ее ударило молнией, но на этот раз не от страха. Она глядела в эти глубокие, темно-карие глаза, и видела в них только свет и любовь, любовь к ней и ко всему, что вокруг нее, них. Коротко всхлипнув, она вскочила на ноги, подхватила мальчика и прижала его к себе. Тот, наконец оказавшись на руках у матери, что-то невразумительно, но радостно прогугукал.
– Бенни, – зашептала она, баюкая ребенка, – мой золотой мальчик, ты уж не сердись на маму, ладно? Твоя мама иногда бывает очень глупенькой… но это прошло, видишь, и теперь она тебя никогда не оставит…
– Ма-ма? – радостно пролепетала спавшая в соседней кровати и проснувшаяся от шума Люси.
Джоанна поспешила к дочери, не спуская сына с рук.
– Здравствуй, моя хорошая, – улыбнулась она, присаживаясь рядом, – все хорошо, засыпай, мама рядом.
Люси переползла чуть поближе к ней, схватила ее за руку и снова заснула, успокоенная присутствием мамы. Задремал и Бен, так ни разу и не заплакавший за время своего пробуждения.
В детскую влетел Энтони, проснувшийся и осознавший, что жены нет рядом с ним. Джоанна лишь подняла голову при его появлении и укоризненно прошептала:
– Что ты топочешь, как слон? Дети спят.
Энтони закусил губу, стараясь сдержать смех, и осторожно присел рядом с женой.
– Он просыпался? – спросил он, с любовью глядя на сына.