В очередной раз за день ему удается меня смутить, но непробиваемая Диана Савельева в этом ни за что не признается.
— Эй, не ори так, — шиплю я, — а то мне не продадут алкоголь. И если мне не продадут алкоголь, то я буду орать на весь бар, что ты женат и не говорил мне об этом.
— Как пожелает леди, — усмехается Олшевский.
Мы садимся у барной стойки и заказываем пару коктейлей.
— Значит, ты не из этих? — спрашиваю я, когда бармен от нас отворачиваются.
— Из каких — из этих?
— Ну, из этих мужиков, которые считают, что коктейли — это для девушек и неуверенных в своей ориентации. Типа что настоящий мужчина пьет только водку или раскаленную лаву прямо из жерла вулкана.
Руслан фыркает.
— Ну у тебя и представления о настоящих мужчинах, Савельева. Неудивительно, что ты все эти годы одна.
— В смысле одна? — напрягаюсь я. — Я хожу на свидания, у меня бывают отношения. Просто… недолгие.
Нам приносят заказ. У меня — голубой коктейль с сахарной кромкой и долькой лимона, а у Олшевского что-то мутно-зеленое. Я делаю глоток через тонкую трубочку и не удерживаюсь от стона удовольствия.
— О том и речь. Ты не из тех девушек, которые обзаводятся семьей и забывают о карьере.
— Кто бы говорил, — замечаю я. — Сейчас будешь утверждать, что у мужчин все по-другому? Что у нас тикают воображаемые часики? Поэтому ты можешь лапать дочку моего босса в переговорке, а я нет?
— Что ты все на ней зациклилась? — Руслан жмурится. — Да и сомневаюсь, что тебе бы захотелось уединиться там с Настей.
Я вновь не удерживаюсь от легкого толчка в плечо. Хрупкое перемирие между нами вызывает неожиданно теплые чувства. В сложившихся обстоятельствах и поддержка Олшевского не будет лишней, пусть я еще днем воображала, как буду его пытать.
— Ты понимаешь, о чем я. Тебе можно спать со всеми подряд, а я, если залечу, обязательно должна оправдываться, где папаша.
Олшевский поднимает свой бокал и приглашает меня чокнуться.
— За папаш.
— Странные у тебя тосты, — говорю я, но «дзынькаю».
Еще три коктейля спустя я начинаю немного теряться в пространстве. Руслан держится значительно лучше и не смеется, как я, по каждому малейшему поводу.
— Не надо было пить, — я икаю, — на голодный желудок. Бармен, оливок!
До сих пор не могу поверить, что напиваюсь с нашим финансовым директором. Кажется, что Руслан здесь и Руслан на работе — два разных человека. Да, он такой же засранец и по-прежнему обожает со мной спорить, но сегодня я увидела в нем сторону, которую было невозможно заметить в офисе.
Он теплый и смешной. И заботливый. На одну секундочку мне хочется представить, что вся придуманная мной ложь — правда. Что он мой жених, что мы вместе. А что будет дальше, не имеет значения.
— Все, пора, Савельева, — слышу я над ухом.
Но я рефлекторно тянусь за стаканом, где на дне в остатках алкоголя плещутся льдинки.
— Не-е-е-ет.
— Да, Диана, да. Оставить тебя здесь одну, конечно, очень соблазнительно, но я не такой конченный придурок, каким ты меня вообразила.
Руслан хватает меня под мышки и силком стаскивает со стула. Я машу рукой расплывающемуся перед глазами бармену и успеваю в суматохе захватить последнюю оливку.
— Я хочу еще немножко посиде-еть.
— Пойдем, закажу тебе такси.
На улице холодно и неуютно. Я льну к боку Олшевского, радуясь, что сегодня это законно.
— У тебя какой адрес? — спрашивает Руслан, но у меня остаются силы только мычать.
Олшевский матерится.
— Савельева, давай серьезно. Какой у тебя адрес?
Вот если я сейчас промолчу, мы поедем к нему домой, как во всех этих романтических комедиях? Там окажется только одна кровать. Он уступит ее мне или вообще…