– Когда я говорил, что хочу видеть тебя настоящую, я имел в виду и это тоже, – недовольство шипело внутри него и плевалось острыми словами. – Уж с твоими-то мозгами, Грейнджер, стыдно было не провести параллель и не понять этого.
– Простите, сэр, я… – Гермиона помедлила, но затем решила, что откровенность будет лучшим выходом. – Я не подумала про шрам, потому что… волновалась и…
– И? – Снейп вопросительно поднял бровь.
– И потому что возбуждение мешает мне связно думать, – потупившись, наконец смогла проговорить она. – А вся эта… ситуация очень возбуждает… сэр.
Он не ответил, но коротко кивнул и отошел к стоящему слева от двери в ванную комоду. Гермиона расслабилась, поняв, что ее извинения приняты и тактика откровенности сработала. Но увидев, что держит в руках вернувшийся Снейп, она снова напряглась.
– Знаешь, что это такое? – спросил он. В его руках танцевала, извиваясь и красуясь перед Гермионой, длинная плеть, искусно плетеная из кожи и заканчивающаяся хвостами с маленькими завязанными на концах узелками.
– Похоже на «кошку», сэр, – во рту мгновенно пересохло, и Гермиона даже забыла о неприятном покалывании в затекших пальцах рук.
– Это она и есть, – спокойно кивнул Снейп. – Сегодня я буду пороть тебя исключительно ей. Судя по бледным синякам, оставшимся на твоих ягодицах после предыдущей порки, ты предпочитаешь не сводить следы с кожи.
– Да, сэр, – поспешила сказать Гермиона в ответ на его вопросительный взгляд. – Я люблю ощущать боль еще несколько дней после сессии, и мне нравится, как выглядят следы на теле.
Снейп коротко кивнул, словно она подтвердила его предположения.
– Я буду избегать открытых участков, чтобы не компрометировать тебя перед коллегами. Но в остальном выбор мест для порки остается за мной.
– Да, спасибо, сэр, – Гермиона почувствовала горячую волну, поднимающуюся по телу, напрягшемуся в предвкушении боли. Переступив ногами, она поняла, что ее бедра уже были липкими от смазки, медленно сочащейся из ноющего отверстия, тоскующего по приятной заполненности.
– В прошлый раз ты просила о боли сама, потому что хотела ее, – звучный голос Снейпа волнами кружил вокруг напряженного тела Гермионы, касаясь едва уловимой вибрацией воздуха, лаская еле слышными хриплыми нотками. – Сегодня ты примешь боль, потому что так хочу я. Не противься ей, дай своему телу реагировать естественно. Если нужно, кричи: Заглушающее заклинание и другие защитные чары обеспечат нам полное уединение. Тебе все понятно?
– Да, сэр, – голос сорвался, и Гермиона стиснула зубы в ожидании первого удара. Потом станет легче, нужно было лишь пережить эти несколько мучительных секунд, наполненных предвкушением боли, а потом старая подруга примет ее в свои объятия.
– Считать не нужно, пусть ничто тебя не отвлекает, – почти ласково сказал Снейп, и плеть свистнула в первый раз.
Боль поцеловала Гермиону горячо и страстно, будто соскучившись по ее телу. Снейп начал чуть интенсивнее, чем в прошлый раз, и «кошка», изящно и проворно изгибаясь в его руках, ласкалась к ее бедрам, жестко покусывая. Отдельные очаги боли, словно лесной пожар, быстро распространились, захватывая все больше территории, и вскоре задница нагрелась и, казалось, начала испускать собственный жар. Тихие стоны постепенно набирали громкость, сливаясь в единую мелодию и образовывая вместе со свистом и глухими ударами плети о тело великолепную симфонию подчинения, искусным дирижером которой был Снейп, двигающийся вокруг в ритмичном танце доминирования.
– Когда тебе в последний раз говорили, что ты красивая? – вдруг спросил он, останавливаясь, чтобы дать ей передышку, и обходя Гермиону по кругу, откровенно любуясь измученным покрытым испариной телом и будто восхищаясь прекрасным творением своих рук.
– На четвертом курсе, сэр, – после небольшой паузы ответила Гермиона и, поймав его вопросительный взгляд, добавила: – Виктор Крам.
Снейп заинтересованно подошел поближе, разглядывая ее лицо и почти уткнувшись носом ей в щеку. Впервые он был так близко, и Гермиона могла рассмотреть каждую морщинку на его усталом лице, каждую неровность кожи, каждый мелкий шрамик от ожогов или заклятий. Терпкая горечь его аромата пьянила и околдовывала, путая мысли.
– Очень интересно, мисс Грейнджер, – протянул он, сощурившись и внимательно глядя ей в глаза. – Девственность вы потеряли тоже с ним?
Прямота вопроса и резкость тона хлестнули не хуже плети, но Гермиона была готова к чему-то такому и спокойно ответила:
– Нет, сэр.