Он и бровью не повел:
— Ладно. Если уж ты так не хочешь составить Алексу компанию…
— Да не знаю я, хочу или не хочу! Почему это ты так обеспокоился тем, с кем мне предстоит идти?
Аз порозовел. Таким я его не видела уже очень давно. Горький комок в груди стал заметно мягче. Я хотела подняться с пола и обнять его шею, но не стала:
— Ну… просто… может, мы тогда пойдем вдвоем…
Вдвоем… горький комок вспомнил, что когда-то был сердцем, и воспарил в небеса, но почти сразу занял прежнее место и покрылся еще более толстой коркой:
— Нет.
— Но почему?.. — обиженно опустил свои широкие плечи Аз.
— На нас будут коситься. Подумают, что мы извращенцы, или типа того.
— Извращенцы? Только потому, что я монстр, а ты человек?
— Да не в этом дело. Сейчас этим никого не удивить: вспомни Джастина и Том. Тома… не суть. Но ведь мы брат и сестра!
— Так вот оно что… — горько произнес он.
— Именно. Помнишь, как все на нас пялились на вечеринке у Элли?
Мне сразу же захотелось спросить его, правда ли он собирался поцеловать меня немного иначе, чем в итоге: я не могла забыть винное дыхание этого фантомного поцелуя, чуть не обжегшего мои губы и язык. Его лицо было так близко… но я не спросила ничего. Молчание заметно затянулось. Чтобы как-то развеять его, я решила похоронить солдатскую вдову раз и навсегда:
— Наверное, все-таки с Алексом пойду.
— Рад твоему выбору, — улыбнулся мне Аз. — Я тогда с Сариной.
— Постой, — нахмурила я брови. — Что еще за Сарина?
— С курсов по биологии. Она меня попросила.
Я не учла, что Аза окружало гораздо большее количество миловидных девушек, чем мне казалось, потому что наши учебные пространства не пересекались.
Снова молчание. И снова затянувшееся. Чтобы дать Азу понять, что разговор продолжать нет смысла, я открыла книгу на заложенной странице и снова погрузилась в чтение. Моего жеста не понял:
— Фриски, можно я тебе кое-что скажу?
«Фриски». Мама дорогая, как же меня тогда бесило это прозвище! Оно звучало, как название марки кошачьего корма, или чего-то подобного, и заставляло меня морщиться. Правда, тогда я сдержалась: во второй раз захлопнула книгу и вполне спокойно ответила:
— Конечно, Азриэль.
— Сарина не моя девушка. Между нами ничего нет, — говорил он это по-заговорщически серьезно. — Я… я пойду с ней, как с другом. Точь-в-точь, как и ты с Алексом. Не обижайся, пожалуйста…
— О как. Ну, понятненько.
Он еще немного постоял на пороге, как будто ожидая, что я скажу что-то еще, но, поняв, что говорить я больше не намерена, вышел и пошел к себе.
— Увидимся за ужином, — бросил он, закрывая мою дверь на ходу.
Я выдохнула и попыталась вернуться к постмодернизму, но, прочитав два раза подряд один и тот же абзац и поняв, что в голову мне ничего не идет, с ненавистью отшвырнула книгу куда подальше.
Сарина, значит? Ну, хоть не Элли и не Терпия. И то хлеб…
Аз, мой дорогой Аз. Ты действовал мудрее, чем мне тогда казалось. Приняв приглашение Сарины, ты избавил меня от стольких дилемм… взять хотя бы то, что я начала относиться к идее пойти на бал с энтузиазмом. Первым делом нужно было озаботиться платьем. Мама, как когда-то давно, предложила мне свои услуги партнера по закупкам, от которых я не смогла отказаться. Хотя Липпи и предлагала мне прошвырнуться по магазинам вместе с ней и Терпией, я отказалась: смотреть, как последняя примеряет платье за платьем, в конце концов превращаясь из просто фигуристой старшеклассницы в настоящую секс-бомбу, мне не хотелось. Если бы с нами пошла еще и Элли, я, может быть, подумала, но своим платьем она озаботилась заранее, и составить Липпи и Терпии компанию ей не пришлось. Что уж тут поделать. Тем более, что мама была просто в восторге от того, что я обратилась к ней за помощью.
Мама предпочитала классику, я — фасоны посовременней, и это означало, что глыбы наших мировоззрений частенько сталкивались. Первое столкновение произошло, лишь стоило мне показать ей первый понравившийся мне наряд. Она уставилась на него с таким выражением лица, словно тот был скроен из шкур Фроггитов:
— Доченька, не кажется ли тебе, что этот вырез несколько… вызывающий?..
— Ну мам, — закатила я глаза, — Во-первых, нет, а во-вторых — я хочу себе нравиться.