— Фриск, типа, подожди секундочку, — сказала мне Брэтти.
— Ага, еще секундочку, — поддакнула подруге Кэтти.
— Тебе реально нужна грандиозная демонстрация, — закивала Брэтти.
— Ага! Супер-пупер грандиозная! — потрясла мое плечо Кэтти.
— Типа, чтоб у всех парней челюсти поотваливались! — ухмыльнулась Брэтти.
— Точно! Чтоб Азриэль понял, с какой девахой он сегодня будет отжигать!
— Кэтти! Азриэль идет не с Фриск! — вытаращилась на подругу Брэтти.
— Чего? Не с Фриск? Как так? — захлопала глазами Кэтти. — Они ж, типа, так подходят друг другу!
— Кэтти! — рявкнула Брэтти.
Та посмотрела на мое лицо и заспешила вниз:
— Сделаю-ка я тебе рекламку. Блин, меня аж всю трясет!..
Через пару секунд из гостиной гулко раздалось:
— Кэтти и Брэтти с гордостью предсталяют вам Фриск! Типа, ваще самого лучшего и красивого человека на Поверхности!
— Это о тебе, детка, — шепнула Брэтти, снимая свою лапу с моего плеча и легонько подталкивая меня к лестнице.
Я подходила к гостиной. Мама вертелась у приоткрытой двери, вероятно, следя за тем, чтобы Брэтти и Кэтти не наделали дел с моей прической, а Аз и папа сидели на диване. Стоило им увидеть меня, как мама закрыла рот руками, а Азриэль и папа вскочили с дивана и вытянули руки по швам.
— Господи, — пробормотала я. — Все настолько плохо?
— Дорогая, ты выглядишь… просто… — замялся папа, покачивая головой.
— Просто отпадно! — закончил за него Азриэль. Подойдя поближе, он взял мою руку. Опомнившаяся мама подошла к сыну взяла его за руку:
— Ох, Азгор, наши дети… они уже такие взрослые!.. — И на глаза ей навернулись крупные слезы. Папа заключил ее в объятия и тоже дал волю слезам, но были ли они такими же крупными, как у мамы, я не видела: меня гораздо больше интересовал внешний вид Аза. Как и его — мой. Наши глаза бегали вверх-вниз, прикидывая, кто как выглядит.
Смокинг — одежда явно не для всех. Вы наверняка понимаете, что я имею в виду: когда встретите человека в смокинге, обязательно обратите внимание, как тот на нем сидит. Скорее всего, пиджак будет еле-еле сходиться на животе, при этом болтаясь на плечах, а на рукава и штанины вообще будет страшно взглянуть. Но Аз… о, Аз выглядел так, будто такую одежду, как смокинг, придумали специально для него и специально к этому выпускному балу. Он выглядел неотразимо. Истинный принц. С лиловыми глазами и полыхавшими щеками.
— Ну что?.. — заговорил он, водя по ковру носком своей левой туфли. — Как считаешь, папа хорошо надо мной поработал?
— Ты что, побрился? — произнесла я, прикасаясь к нижней части его лица.
— Просто подравнял бородку, — сказал он. — Иначе она бы во все стороны торчала.
— Мне очень нравится. А что с твоими рогами?
Он согнулся в поясе, чтобы я могла их потрогать:
— Подпилил их и натер воском. Папа показал мне, как это делать…
До нас вдруг дошло, что говорим мы, во-первых, вслух, а во-вторых, при целой толпе народа, и смущенно отошли друг от друга.
— Видала? — громко шептала Кэтти подруге. — Что я тебе говорила? Так. Подходят. Друг. Другу!!!
— Кэтти! — зашипела на нее Брэтти. Потом она повернулась к нам и улыбнулась во все свои несколько десятков острых зубов: — Ну, типа, наша работа на этом полностью окончена, и все такое, так что нам пора идти. Покажите всем, кто хозяева этого бала!
— И про резинки не забывайте! — ляпнула Кэтти.
— О чем она? Какие такие резинки? — нагнулась к нам мама. — Для волос, что ли?
Лица у нас стали красные, как помидоры.
Брэтти в очередной раз зашипела на свою подругу, и, распрощавшись в последний раз, покинула наш дом. Кэтти выбежала вслед за ней и захлопнула входную дверь, оставив нас наедине с целой кучей хлопот:
— Где твоя бутоньерка?