К моим щекам и подмышкам стремительно приливает кровь. От унижения, которое я испытываю в этот миг, мне хочется провалится сквозь землю.
— Хам! — бросаю я, едва дыша от возмущения, и отступаю на шаг назад.
На лице Благова играет самодовольная улыбка, а взгляд бесцеремонно скользит по моей фигуре, подозрительно долго задерживаясь на груди.
Я опускаю глаза и когда понимаю, что его так заинтересовало, хочу умереть. То самое серебристое платье, которое я взяла по совету мамы, — моя погибель. Тонкая ткань струится и мягко облегает тело, эффектно подчеркивая каждую его округлость, но фасон в бельевом стиле не позволяет мне носить с ним бюстгальтер. Это никогда не было проблемой. Никогда до этого момента.
— Замерзла? — с невинным выражением на лице интересуется Благов.
В инстинктивной попытке спрятать доказательство своей слабости складываю на груди руки и гордо поднимаю подбородок. Наши взгляды скрещиваются.
— Меня ждет мой парень, — мысленно хвалю себя, потому что голос звучит на удивление твердо и беспечно.
— Я видел его в холле, — Благов пожимает плечами. — Кажется, ему сейчас не до тебя.
— Зато тебе до меня?
— Всегда готов прийти на помощь, — сверкая белозубой улыбкой произносит он. — И что-то мне подсказывает, ты не будешь против.
— Пошел ты… — взрываюсь я, но не успеваю закончить фразу. Указательный палец Даниила перекрывает мои губы, заставляя замолчать.
— Шшш, — шепчет он. — Сколько эмоций. Неужели я в твоих глазах представляю такую угрозу?
Отталкиваю его руку и сердито произношу:
— Я тебя ненавижу!
Благов довольно улыбается и удивленно приподнимает брови. Я никогда не замечала за собой жажды крови, но сейчас я видимо пребываю в состоянии аффекта — мне хочется с криком набросится на этого человека и придушить собственными руками.
— Ненависть — отличное чувство, — между тем говорит он. — Куда лучше безразличия. Но нам оно и не грозит, правда?
Каждая клеточка моего тела, дрожащая от дикого коктейля эмоций, готова с ним согласится. Мое влечение к нему настолько сильно, что кажется сверхъестественным.
— От скромности ты точно не умрешь, — мой голос сочится ядом, когда я выталкиваю из себя эту фразу.
— Ты предпочитаешь вранье?
— Я предпочитаю, чтобы ты перестал меня преследовать! — заявляю я.
— Врешь. Я вижу, как ты на меня смотришь, когда думаешь, что я не замечаю. Ты хочешь меня не меньше, — он делает выразительную паузу, демонстративно глядя на грудь в капкане моих рук. — А может и больше, чем я тебя.
— Я не хочу тебя. У меня есть парень, — отвечаю твердо, не чувствуя той уверенности, которая звучит в моем ответе. В наших перепалках я так часто использую это оправдание, что уже сама перестаю воспринимать его всерьез. Благов же вообще пропускает мимо ушей.
— А я хочу тебя, — от откровенно интимных ноток в его голосе я вздрагиваю, но презрительно одергиваю себя.
— А что, Вера тебя больше не удовлетворяет? — спрашиваю едко.
— Забудь о ней, — мурлычет он довольно. — Сейчас я весь в твоем распоряжении.
— Мне неинтересно.
— Дай угадаю: потому что у тебя есть парень? — издевательски произносит он.
— Потому что мне неинтересно.
— Врешь.
— Не вру.
— Конечно, врешь. Но так даже интереснее.
— Извини, что приходится прерывать поток твоего самолюбования, но мне нужно идти.
— Торопишься к хоккеисту, чтобы получить традиционный поцелуй под бой курантов? — спрашивает он.
— Завидно? — не подумав, бросаю я. — Тебе-то мой поцелуй явно не светит.
Я не знаю, как описать улыбку, которая появляется на лице Благова в ответ на мои слова. Она хищная, самоуверенная, даже снисходительная, но ласковая. Может быть, именно с таким выражением на лице тигр смотрит на свою жертву, которая делает отчаянные попытки сбежать из запертой клетки.
Я робею. Понимаю, что не стоило так откровенно бросать ему вызов, но дело уже сделано. Его глаза полыхают бесшабашным огнем, перед которым я чувствую полную беспомощность. Знаю, что вляпалась, но не до конца понимаю последствия.