— Я не умею расстёгивать автоматические пряжки, — пробубнила она себе под нос, всё ещё держась за пояс брюк как за спасательный круг.
Грима прыснул от смеха, но ничего не ответил, лишь отцепил её руки и расстегнул ремень самостоятельно.
— Враг повержен.
Эовин, хоть и расстроенная неудачей, вновь расплылась в прежней улыбке и продолжила начатое, нарочито медленно вытащив ремень и откинув его к рубашке, что было не лучшим решением. Пряжка громко ударилась о стену, и за этим ударом спустя пару секунд последовал стук, происхождение которого казалось загадкой, ведь ничего не падало и уж точно никто не мог стучать.
— Что это было? — недоумённо спросила Эовин, надеясь, что это не белая горячка приветственно бьёт ей в голову.
— Соседи. Стены очень тонкие, порой, чихнёшь — и из-за стенки «будьте здоровы» слышишь, — проворчал Грима, внимательно глядя на стену, будто ожидая, ответят ему на этот раз или нет.
— Наверное, нам тогда следует быть потише?
— Ещё чего! — Грима тут же повернулся обратно к ней. — Я уже столько лет слушаю, как за стенами собака лает, дети орут, а их родители ещё новых пытаются заделать! От одной ночи с берушами в ушах с них не убудет.
Эовин лишь качнула головой, подумала про себя, что не ей здесь потом жить, а затем вернулась к своему прежнему занятию и принялась расстёгивать и снимать его брюки. История про тонкие стены слегка отвлекла её, и к тому, что скрывалось под одеждой, она оказалась уже не совсем готова.
— Н-да… — вот и всё, что вырвалось у Эовин при виде скрывавшегося под приличными и недешёвыми брюками нижнего белья. Прямо перед её носом располагались чёрные кружевные трусы с вышитыми на полупрозрачной ткани алыми уродскими розочками, однако они были определённо мужского кроя, что в этой ситуации не могло не радовать.
— Я сильно напугаю тебя, если скажу, что надеялся на подобный исход каждый раз, когда мы оказывались в одной компании и ты выпивала? — осторожно спросил Грима, видя её замешательство.
— То есть ты эту красоту не каждый день надеваешь, а специально для меня? — уточнила Эовин, не зная наверняка, удовлетворит её такой ответ или всё же напугает.
— Да, — коротко ответил Грима, и оказалось, что этот ответ скорее удовлетворяет её. Затем Эовин ещё раз взглянула на его бёдра, облачённые в кружевные трусы, и окончательно поняла и приняла, что её такой ответ очень даже удовлетворяет. В кои-то веки кто-то готовился к возможному сексу тщательнее её, даже самое красивое белье достал. Где-то на краю её сознания, однако, промелькнула мысль, что не будь она такой пьяной, кружевное бельё на мужчине её бы точно напугало.
Аккуратно ухватившись за края трусов, она потянула ткань вниз, обнажая набухший член, но стараясь не слишком задерживаться на нём взглядом — лишь прикинула размеры и успокоила свою душу тем, что они средненькие, но вполне сгодятся. Опустив бельё до уровня колен, Эовин разжала пальцы и поднялась, тут же припадая к губам Гримы в пылком поцелуе.
— Вот теперь можешь трогать, — прошептала она едва слышно, и он не заставил себя долго ждать.
Первым же делом Грима стянул бретельки платья с плеч и аккуратно стал задирать само платье вверх, пытаясь его снять. Как назло, платье было очень плотным и облегающим и так просто задираться и уж тем более сниматься оно не хотело. Решив отплатить ему за помощь с ремнём, Эовин принялась помогать, и в четыре руки они всё-таки сняли пресловутый элемент гардероба, а вместе с ним ещё и зацепившийся лифчик.
— Как ты вообще его надела? — спросил Грима, явно разрывавшийся между желанием задать этот вопрос и желанием прикоснуться к её телу и потому совместивший приятное с полезным — ожидая её ответа, он смотрел прямо ей в глаза, но попутно оглаживал и как будто взвешивал её грудь.
— Так я голодная была, — коротко ответила она, приникая к его губам, пока он гладил её живот, вернее, ту его часть, которая не была скрыта под тканью колготок. Вскоре уже Грима опустился на колени перед Эовин, чтобы снять их с неё.