— Ты что? Испугалась меня? — А сам легко целует края губ, запустив одну руку мне в волосы, а второй поглаживая спину.
В самом начале я упиралась, но быстро расслабилась, поддавшись его манипуляциям с моим телом, и сама углубила поцелуй, на что он сразу отреагировал, задрав моё облегающее платье, нырнув под него рукой, сдавливая ягодицу. Я почти задыхалась, но не хотела останавливаться. Обеими руками нырнула под куртку, изучая его анатомию, широкие плечи, напряжённую мускулатуру, горячую кожу. Не могла остановиться, пока не почувствовала внушительный бугор у него в штанах. Происходящее завело его как мужчину, а меня как женщину. Нужно было прекратить происходящее, но я оттягивала момент, упустив, что рука Ирбиса переместилась, и его пальцы проникли ко мне в трусики, пробираясь к складкам. Я хотела, я безумно хотела, позволить ему продолжать то, что он задумал, и самое страшное — пойти до самого конца, наплевав на то, что мы в машине у моего дома, пусть и с тонированными стёклами. Заняться с ним сексом здесь и сейчас, казалось нужным и правильным, а Ирбис идеальным для этого мужчиной. Внутри стало больно от пробудившегося желания, мурашки будто метались внутри, впиваясь в нежную плоть. Но как только он прикоснулся к чувствительному комочку, я зажалась, оторвавшись от его губ и спрятав лицо у него на плече, поддавшись непонятной истерике. Я откровенно рыдала, понимая, что хочу, но не могу. Меня сдерживает рациональная часть, которая понимает, в отличие от тела, что нельзя отдаваться человеку под воздействием эмоций.
— Я же не заставляю. Ты сама. — Шепнул мне на ухо, поглаживая спину под платьем.
— Знаю, прости.
— Ты не шлюха.
— В твоём понимании — нет. — Перестала прятаться у него на плече, подняла голову, наши лица оказались напротив, взгляды встретились.
— На остальные тебе должно быть похуй. — Кажется впервые услышала от него мат, но слово не резануло слух, произнесённое Ирбисом оно казалось уместным.
— Не знай ты, что у меня никого не было, считал бы иначе. — Попыталась вернуться на своё сиденье, но Ирбис не выпускал.
— Бред не говори. Я не какой-то сопляк, мнящий себя важной персоной, и считающий, что весь мир уже у моих ног, кроме одной единственной девчонки, посмевшей отвергнуть мои ухаживания, до которых я снизошёл. В его возрасте я тоже хотел получать всё, что хотел, и получал, но добивался иными методами.
— С того времени ничего не изменилось.
— Изменилось. Я стал ещё больше думать перед тем, как что-то сделать.
— Прозвучало так, будто ты стал ещё опаснее.
— Так и есть. Но ещё я стал сдержаннее, осторожнее, а с тобой хочу быть нежнее.
— Никогда раньше не был?
— Нет, ни в жизни, ни в постели. Все девушки, которых я считал стоящими, не выдерживали моего характера, разочаровывая меня. Для них я не хотел меняться.
— Зачем ты говоришь это мне?