— Я согласен на все, что мир готов мне предложить. Не могу я днями безвылазно сидеть в твоем доме. Так и крыша может поехать. Еще нужно найти поблизости спортзал.
Ноа резко останавливается.
— Я собирался держать это в секрете, потому как знал, что потеряю тебя, стоит тебе узнать, что в подвале полно тренажеров. Можешь воспользоваться, пока живешь со мной.
— И долго ты собирался скрывать?
— Ждал, пока спросишь. И, смотри-ка, — Ноа бросает взгляд на свой «Ролекс», — ты смог продержаться один минет, один трах, а потом еще целых двенадцать часов.
— Ты прям прирожденный оратор.
Беззаботному отношению Ноа к миру можно только позавидовать. Его жизнь далека от того совершенства, которое я себе нарисовал, но Ноа ничему не позволяет себя сломить. По крайней мере, внешне.
Я притягиваю его к себе. Ноа кряхтит, впечатавшись в мое твердое тело.
— Что ты делаешь? — спрашивает он.
— Знаешь, что еще я никогда не делал на людях?
Глаза Ноа сканируют улицу.
— Ну, минет ты мне здесь сделать не сможешь… ой, минуточку, ты уже делал такое на публике.
Я щипаю его за задницу.
— Не минет. И, кстати, клуб не считается. Если бы не идиотские фотографии, тот случай никогда не получил бы огласку.
— Так чего же ты не делал на людях?
— Поцелуй меня, — требую я.
— Это приказ?
— Просто сделай это уже.
Ноа наклоняется ко мне.
— Именно эти слова ты будешь выкрикивать позже.
Он прерывает мой смех, прижавшись губами к моим. Я просто жалок, потому что чувствую всплеск адреналина от сознания, что Ноа целует меня прямо на обочине. Его рот. Не знаю, что в нем такого особенного — может то, что Ноа любит брать главенство и контроль в поцелуе. А может, то, что он так сильно меня заводит, что я согласен на любое проявление физического влечения. В чем я точно убежден, так это в том, что хочу от него большего. Хочу все, что Ноа готов дать, даже если ненадолго.
Когда он отстраняется, я пытаюсь его остановить — мне хочется еще, — но Ноа не позволяет.
— С удовольствием продолжил бы целоваться с тобой, но, хотя мы и не в каком-нибудь маленьком городишке в Теннесси, люди не всегда рады видеть, как два чувака обжимаются. Даже в Нью-Йорке. Печально, но факт.
— Точно.
Ну конечно. Может, я и получил больше свободы, но это не значит, что общество не попытается запихнуть меня обратно в клетку.
Ноа продолжает держать меня за руку, и мне нравится ощущать его гладкую кожу в своих грубых ладонях.
— Кроме того, продолжи мы в том же духе, поцелуем бы это не ограничилось, а непристойное обнажение по каким-то глупым причинам считается преступлением.
Я делаю мысленную пометку поблагодарить Дэймона за то, что свел меня с Ноа. Прямо сейчас он именно тот, кто мне нужен. Его пофигизм и уверенность в себе вызывают зависть. Я хочу быть на него похожим. Ну, может, не в плане страха отношений, хотя не факт, что я бы не был таким же, поступи так со мной отец. Если бы я не был геем и встречался с девушкой, отец сделал бы все, чтобы заставить ее исчезнуть. Может, будь я натуралом, вообще не попал бы в НФЛ — и необходимости использовать футбол как прикрытие не было бы. Возможно, жил бы сейчас в трейлере, по соседству со своей сестрой и ее дружком, и растил шестерых детей вместе с их мамочкой.
Я содрогаюсь от этой мысли.
В кофейне Ноа занимает свободный столик, а я делаю заказ. Когда я ставлю на стол чашку кофе, Ноа едва меня замечает. Подперев голову рукой, он неотрывно смотрит в одну точку.
— Что с тобой? — спрашиваю я.
Ноа вздрагивает и переводит взгляд на кофе, затем на меня.
— Извини. Плохо спал ночью. Это мне поможет. — Он обхватывает пальцами чашку.
— А я спал как младенец. Наверняка секс помог. После вчерашнего я готов пнуть себя под зад за то, что боялся открыться раньше. Все должны знать, какая отличная штука — секс.
Ноа ухмыляется, как будто может прочесть мои мысли.
— О чем думаешь? — Черт, видимо, и в самом деле может.