Розалин не заметила, как промелькнули коридоры и галереи, ведущие к закрытому внутреннему дворику. Только когда над головой сомкнулись кроны раскидистых акаций, она поняла, что добралась до своего сада. Запыхавшись, она пробежала под резной аркой и быстро преодолела тропинку до фонтана.
Филип стоял у журчащей воды и напряженно вглядывался в стремительно светлеющее небо. Расслышав то ли ее шаги, то ли тяжелое дыхание, он развернулся и раскрыл руки.
Розалин влетела в его объятия и прижалась к горячей груди. Жаркий аромат жженого дерева и кардамона ворвался в нос, и она блаженно прикрыла глаза. Как же она скучала по нему!
Здравый смысл напомнил, что рассвет не за горами. Розалин резко оттолкнула себя от Филипа. Он недоуменно поднял брови, продолжая обнимать ее плечи своими горячими ладонями.
Она на мгновение замешкалась, но потом нагло сняла с него очки, убирая на бордюр фонтана. Черно-золотые глаза вспыхнули яркими искрами, обрамляя зрачки по внешнему краю. На тонких губах растеклась соблазнительная улыбка, и на щеках проступили милые ямочки.
Стараясь игнорировать желание в его взгляде, Розалин достала из лифа два флакона и протянула один Филипу.
— Ты уверена? Я могу прожить и с проклятием. Если ты не готова отказаться от жизни…
— Нет, — перебила его Розалин. Никакие его слова не смогли бы переубедить ее. — Я не хочу, чтобы ты страдал. Я хочу, чтобы ты был свободен в своих превращениях. Хочу полетать с тобой ночью под звездами, — она задорно прищурилась, ловя любимый взгляд.
Филип наклонился и коротко коснулся губами ее щеки. Розалин улыбнулась и шагнула назад, понимая, что тянуть время уже некуда.
— Я люблю тебя, Филип.
Она сняла колпачок с флакона и залпом вылила в себя густую вязкую жидкость, гадкую на вкус.
По телу прокатилась дрожь омерзения. Не стоило интересоваться составом зелья. Она бы прожила и без знания о том, что для него требовалась их с Филипом кровь.
Кое-как переборов бунт организма, Розалин подняла голову и увидела, как Филип допил свою порцию. Его глаза вспыхнули яркими искрами, с губ сорвался кашель вперемешку с пряным дымом.
Розалин не удержалась и фыркнула. Было так забавно, когда драконья сущность давала о себе знать подобным образом.
Филип поймал ее взгляд и вдруг притянул к себе, наклоняясь и жадно целуя. Его губы раскрыли ее, язык скользнул в рот, покоряя и словно клеймя. Одна рука крепко удерживала ее за талию, другая скользнула вверх и запуталась в волосах, не позволяя отстраниться.
Розалин растворилась в его страсти, неловко отвечая на поцелуй. Его губы сминали ее, язык властвовал у нее во рту. Пальцы нежно перебирали пряди волос на затылке.
Розалин плавилась от удовольствия, ощущая, как ароматный жар его дыхания овевает ее рот, горло, проникает в самое нутро. Легкие вспыхнули огнем. Сердце сорвалось в лихорадочном ритме. Волнительная дрожь в животе сменилась обжигающим жаром, который прокатился по телу оглушающей волной и будто вскипятил кровь.
Стало так жарко, что Розалин невольно застонала. Филип выпустил ее из плена своих губ, позволяя вдохнуть прохладный воздух раннего утра. Ноги подкосились. Если бы он не держал ее за талию, она бы точно сползла на землю.
— Моя жизнь твоя, Розалин, — Филип нежно коснулся ее лба горячими губами. — Теперь навсегда.
Она прижалась к его груди, крепко обнимая.
— Ты чувствуешь какие-нибудь изменения? Мне нужно отойти, чтобы меня не расплющило, когда ты превратишься в дракона?
Филип посмеялся, отодвинул ее из своих объятий и указал на небо.
Розалин подняла голову и уставилась на безоблачный простор над их головами. На востоке голубой цвет сменился ярко-желтым у горизонта, и ослепительный край встающего солнца показался над горным хребтом.
Она опустила глаза на Филипа, пытаясь заметить малейший намек на белоснежное пламя. Когда и спустя две минуты ничего не произошло, Розалин широко улыбнулась и хлопнула в ладоши.
— Сработало!
— Да, огонек мой, сработало, — притянул ее к себе Филип, крепко прижимая к обжигающе горячей груди. Затем он снова отстранился, отошел на шаг и присел на одно колено. Он взял ее руку и посмотрел в самую душу, — Розалин, ты выйдешь за меня замуж?
— Да! — слишком громко вскрикнула она и бросилась ему на шею.