И — да, для задуманного дело приходится приложить чуть больше усилий, только и всего.
Островок зарос камышами по всему периметру. Я быстро понял, что искать место для выхода глупо, оно везде так и, распугав утиную колонию, выбрался на большой плоский камень. Собственно, на лодке причалить можно. А дальше — мачете в помощь, у Рани точно есть. Хотя тут лучше сработал бы серп. И в сакральном смысле тоже, но, за неимением гербовой пишут на чем попало.
Алтарь искать не пришлось. Большая, грубо обтесанная каменная плита — она стояла на единственной здесь возвышенности, в окружении четырех старых дубов, которые смыкались над ней кронами.
На камне, свернувшись колечком, дремала молодая, но уже вполне взрослая и очень красивая серая гадюка. Будить ее не хотелось, но змея меня услышала, подняла маленькую, аккуратную голову, внимательно взглянула и стремительно скрылась в высокой траве.
— Извини, — мне, правда, стало неудобно.
Солнце уже перевалило за полдень, тень от алтаря потянулась ко мне. В планах было подойти, посмотреть со всех сторон и, если это безопасно, потрогать. Но едва я наступил на темное пятно, ногу словно пронзило... нет, не болью. Не холодом. Чем-то, чему я названия не знал, потому что никогда не испытывал ничего даже отдаленно похожего.
Двигаться я, кажется, не мог. Тело сделалось аморфным и ленивым донельзя, как, наверное, бывает у очень пьяных — сам я до стадии, когда обнимаются с унитазами и укладываются спасть в прихожей, на коврике, хвала Сущему, не доходил.
И тут я услышал голос. Женский голос. Он был красив, глубок и мягок. И в нем звучало... любопытство.
— Кому кланяешься?
...Я, вроде, никому пока не кланялся? Но недоумение разрешилось скоро, женщина обращалась не ко мне. И тот, второй, ответил:
— Моей Богине.
— Умри, — уронила она. — Ты солгал. Ты никогда мне не молился... Кому кланяешься?
— Красавице, — прозвучал другой голос. Нехороший, льстивый. Подрагивающий от страха, который его хозяин не мог скрыть. Мне он не понравился. Неудивительно, что и женщина припечатала:
— Умри. Ты солгал. Ты считаешь меня уродливой. Кому кланяешься?
А прикольный тут тамада. И конкурсы интересные. То есть нужно поклониться и честно ответить на вопрос? Ну, с честностью у меня проблем не возникнет, можно сказать, всю сознательную жизнь тренирую. А вот с определением... что за твари принадлежит камень?
Никаких надписей или рисунков на нем не было, что означало силу очень древнюю. Из тех времен, когда люди еще по деревьям лазили.
Между прочим, места здесь самые для этого дела подходящие. Тектонические разломы. И этот камень, сто пудов, приволок сюда ледник. Итак, кому же я кланяюсь?
А, может, все просто? Не кланяйся — и отвечать не придется? В любом случае, справляться с отвороткой я умел, и мне для этого не нужно было ни творить ритуалы, как Рани, ни петь, как Маэве, ни молиться. Хватало чистой воли — я хочу пройти и я пройду.
Вблизи алтарь оказался штукой сильно попроще. Никаких глюков и прочих спецэффектов. Камень как камень. Прохладный, шершавый. Очень приятный на ощупь. Я поймал себя на том, что поглаживаю плиту чуть ли не нежно и удивился — давно уже оставил привычку совать пальцы во все розетки...
Тем не менее, ответ-то был получен. Я прикоснулся к алтарю и остался жив — так ко времена оны и проверяли жрецов. Прикольный, должно быть, кастинг — если божество, которому посвящен алтарь, было согласно с кандидатурой, жрец оставался в живых и получал храм и все плюшки, приложенные к высокому сану.
Мой перс, жрец Аш, с рождения обещанный королеве Мэйв, был пятнадцатым, прикоснувшимся к алтарному камню, на котором замыкали петлю времени. То есть, четырнадцать служителей культа до него кастинг провалили. С летальным исходом.
По книге было именно так... что уж там в действительности, неизвестно. Но писательница говорила в своем интервью, что работала с источниками. Примем, как гипотезу. Церемонию отбора мы, конечно, отыграем при свидетелях, но, скорее всего, в другом месте и с другим камнем.