Ренсинк Татьяна
(С. Р. Лепарский)
***
Наконец-то пришел 1828 год для осужденных в Чите, когда после долгих уговоров и прошений от их жен и коменданта Лепарского, им разрешили снять кандалы. Случилось это 1 августа 1828 года.
Но до этого события в читинском остроге был еще один знаменательный день — день свадьбы пары Анненковых. Невеста приехала к своему осужденному жениху 5 марта 1828 года, оставив в руках его матери новорожденную их дочь.
Это была Полина Гебль — парижанка, умная, красивая, прибывшая некогда в Россию работать в модной лавке Москвы. И теперь, она последовала за своим возлюбленным — Иваном Александровичем Анненковым (их романтическая история любви и жизни вдохновила впоследствии и знаменитого Александра Дюма к созданию романа «Учитель фехтования»).
И вот, 4 апреля 1828 года состоялось их венчание в Читинской церкви, на время которого были сняты кандалы.
Добродушный, понимающий комендант — Станислав Романович Лепарский — ходатайствовал и за разрешение венчания, и за полное снятие цепей. Он даже стал давать «детям декабря» на прочтение те журналы, газеты, что выписывал для себя: «Московский телеграф» и «Русский инвалид». Его душевность и вежливое отношение к каждому заключенному помогло создать атмосферу согласованности, где бы никто не был притеснен, или угнетен тяжестью труда...
И вновь, как заключенные и привыкли, дверь в каждую камеру открывалась и входил светящийся доброй душой офицер, тоже, как и Лепарский, по-человечески относящийся и к тем, кого признали государственными преступниками:
-Утро уже. Пора работать! - хлопнул он в ладоши. - Кто идет?
-Я, - сразу вызвался Алексей и стал подниматься.
-И все? - в воцарившемся молчании снова спросил офицер. - Ну же... Мало уж... Другие тоже не горят желанием. Мало собирается. А надо... Комендант ведь заметит, несдобровать будет.
-Я пойду. Письмо мне передадут, - поднялся и еще один, встав рядом с Алексеем.
-Слушай, - встал к ним и сосед Алексея.- Ну попроси еще раз, чтобы узнали про твоих, чтобы хоть словечко еще прислали? Сил нет смотреть на твою тоску.
-Благодарю, Андре, не стоит, - шепнул Алексей и замолчал.
Вновь выстроились на работу. Офицер шел впереди, по бокам шли солдаты с ружьями, и все: и они, и «дети декабря» - отправлялись в путь с песней, которая была популярна и до восстания :
Отечество наше страдает
Под игом твоим, о злодей!
Коль нас деспотизм угнетает,
То свергнем мы трон и царей.
Свобода! Свобода!
Ты царствуй над нами!
Ах! лучше смерть, чем жить рабами, -
Вот клятва каждого из нас…
Вот они и прибыли к месту работы, куда скоро прибыли и те жены, которые уже смогли приехать в Сибирь разделить участь мужей. Они пришли из своих домов, где поселились недалеко от читинской тюрьмы. В руках у них были то газеты, то книги, шахматы да угощения. Принесли снова самовар, разложили ковры и складные стулья. Завелись беседы, споры. Стал снова длиться, как уже все привыкли, завтрак, пока один из часовых не призвал все же к работе...
-Ну, что ты так немногословен? - спросил Алексея вставший с ним копать ров.
-Тебе, Никита, от родных приходят даже библиотеки, а мои, словно вымерли, - ответил Алексей. - Будто не знают, где я.
-А может отвернулись? От некоторых отказались, вон, - кивнул другой рядом. - Ты бы не углублялся в эти мысли.
-Нет, Константин, мне тогда передали, что все хорошо, что душою со мной, - отвел взгляд в сторону Алексей, перестав копать.
-Я попросил все же жену, хотя и другие будут опять через своих спрашивать, узнать хоть что-нибудь, - подошел к ним один из довольных мужей и кивнул уставившемуся на него Алексею. - Ну что ты? Наберись терпения. Жди вестей.
-Не стоило... Наши ангелы и так пишут по двадцать писем в неделю, а тут еще и я, - махнул рукой Алексей, сочувствуя и женам товарищей...
Дамам приходилось писать, и правда, по множеству писем за неделю, чтобы помогать поддерживать связь с родными людьми. И тем более, приходилось скорее писать письма, поскольку почта работала медленно: раз в неделю, да проходя разные проверки. Сначала читал письма комендант, потом отправлялись они в канцелярию иркутского генерал-губернатора, а потом и в третье отделение. Доходило до того, что письма шли до назначения месяцами. Сказывалась не только проверка, но и бездорожье, разливы рек, метели, а то и перепутанные адреса...
И Алексей смотрел на товарища и его супругу, светящуюся в объятиях любимого мужа. Сердце Алексея снова бешено застучало. Сердце снова напомнило о себе и пустило в кровь ручьи надежд получить хоть одно теплое слово из родного дома. А пока он ждал, время неизменно следовало расписанию всех каторжных работ.
К вечеру, после работ, Алексей последовал за товарищами в дом для их бесед. Сидевший среди них товарищ рассказывал им о своих путешествиях, делился опытом. Такие лекции, рассказы каждого, были занимательны и действовали очень успокаивающе...
-Вас ждут у коменданта, - наклонился вдруг к уху Алексея один из жандармов, который прокрался тихонько к его месту и встал ждать.
-Меня? Я хочу дослушать Торсона! - возмутился Алексей, но тот кивнул, указывая следовать за ним.
Алексея привели к коменданту, снова усадили перед столом, и снова сидел рядом секретарь, готовый записывать каждое слово.
-Добрый вечер, Алексей Николаевич, - сказал строго комендант и, скрестив пальцы рук, положил их перед собой.
-Добрый вечер, Станислав Романович, - ответил Алексей.
Дверь к ним снова открылась. Алексей сидел прямо, и взгляд его застыл на устроившегося на стул рядом с комендантом... Это был граф Павел Петрович Краусе. Рой вопросов заполнил голову Алексея, дыхание замерло и сердце бешено забилось.
-Его превосходительство, а не Станислав Романович, Вам, - поправил слова Алексея граф. - Попрошу обращаться по чину!
-Да, граф, - ответил Алексей, надменно глядя в его глаза, ударяющие строгостью и презрением.
-Итак, для начала, что Вам известно о находящемся до марта в вашей камере Вениамине Соловьеве? - начал распрос граф.
-Ничего не знаю, - ответил в ухмылке Алексей.
-Что за порядки здесь? - удивленно взглянул на коменданта граф, но тот лишь развел руками в недоумении.
-Вам известно, не скрывайте, что заговор строился уже здесь, не так ли? - с подозрение снова стал смотреть на Алексея граф. - Они будут преданы суду, которым, кстати, - взглянул он снова на коменданта. - Будете руководить Вы, Станислав Романович, объявив нужные приговоры! И не дай Бог, если еще какой заговор строится!
-Все будет строго, - уверил комендант в ответ.
-Еще бы, - расплылся в улыбке к Алексею граф. - Вы знаете, Алексей Николаевич, а ведь и Ваше время пришло. Вы так долго работали, канцелярии на благо. Завоевали доверие всех товарищей здесь, узнали много, что будет полезно.