Ренсинк Татьяна
(Л. И. Степовая, картина Н. А. Бестужева)
***
Холодные, продолжительные зимы царствуют в Чите. Многие страдают от холода, когда в течении полугода температура воздуха достигает и минуса 35 градусов.
Жены осужденных утеплили свои домики присланными коврами, достраиванием дополнительных полов, сами топили печи да готовили еду, чтобы как-то выжить в тяжелых условиях для них, привыкших к роскоши жизни.
В тюрьме тоже постоянно топили печи. Также осужденные топили и свои дополнительные дома, которые были выстроены для их занятий. Теперь, зимой, они не были заняты копанием рвов, да строительством дорог. Теперь выводили то колоть лед на реке, чтобы организовать погреба, то на мельнице молоть на жерновах рожь.
Вернувшись с работ, многие вновь собрались на очередной отдых. Проведя урок голландского языка, Алексей расслабленно сел на стул, пока его товарищи покидали дом, отправляясь на отдых в камеры.
-Ты бы их предупредил, как Мишель Лунин, в совершенстве знающий английский, - встал рядом один из оставшихся и улыбнулся. - Акценты ужасны! Читайте, пишите, но не говорите на нем!
-Да, Константин, понимаю, - хихикнул Алексей в ответ. - Надо жить в нужной среде, чтобы правильно научиться говорить, но... Заложим начало.
-Фух, какой мороз, - вернулся Андрей Розен. - Скучаю по нашим купаниям в Чите!
-Да, жалко только солдатиков, - хихикнул Алексей. - Туда, сюда, ружья на плече. И ходили весь день нас водили к реке. Бедные!
И их дружный смех полился вокруг.
-Да не жалуйтесь. Сейчас все лучше, чем когда прибыли сюда, - продолжал Константин. - Холод, печи дымят, окна в решетках, ко всему еще и заколочены досками, - махнул он. - Шум от этих цепей... Жуть...
-Верно, Торсон, - подтвердил ему Андрей. - А сапоги под кандалами истирались как! То железо это раскалено летом, то зимой обморожено, - содрогнулся он от неприятных воспоминаний. - Но! Никогда не забуду, как трогательна и превосходна была служба и пение в великую субботу пред Христовым воскресеньем! Помните, в девять вечера, по пробитии вечерней зори, после восторженного восклицания Христос воскресе, вдруг зазвенели цепи узников, бросившихся в объятия с братолюбивыми лобзаниями. И когда двери заперли на замки, мы мысленно продолжали обнимать наших отдаленных родных.
-Да, - протянул в приятном воспоминании и Константин Торсон.
-Чего Вас в ту степь понесло? - улыбнулся Алексей.
-Скучаем по теплу, - пожал плечами Андрей.
-А я по цветам... Красиво они тут цветут... Совсем другие, чем как у нас... Николая попрошу мне их изобразить заместо меня, - улыбнулся Константин.
-Меня? - вошел к ним и сам Николай и расплылся в добродушной улыбке.
Дальше разговоры шли о прекрасных портретных и пейзажных работах Николая, которые он уже успел создать. И скоро Николай уже стоял в своей камере вместе с Алексеем, вновь рассматривая их.
Взгляд Алексея пал на уже знакомый ему портрет молодой дамы.
-Ты его сохранишь наверное на всю жизнь, - сказал Алексей и тяжело вздохнул, видя перед собой прекрасное прошлое со своей любимой, со все так же дорогой ему Миланой. - Любовь Ивановна Степовая,... как живая... Останется навсегда молодой. А медальон ее где?
-Возраст неважен, - улыбнулся Николай. - Как и внешность! Медальон, что ты в Голландии при мне видел, я боле не имею.
-Эх, - в сожалении улыбнулся Алексей. - Но может еще будет встреча... А надпись свою ты впервые на французском написал... На ее портрете, - заметил Алексей.
Николай промолчал, и Алексей понимал, почему. Душа запомнит все, что дорого...
Они присели на стулья и продолжили смотреть на портреты.