Ренсинк Татьяна
(по пути в Петровский завод, юрты, Н. А. Бестужев)
***
Строительство Петровской тюрьмы еще не было закончено в 1830 году, однако Лепарскому был дан приказ перевезти всех заключенных из Читы в Петровский завод до осени. Тюрьма при Петровском железоделательном заводе находилась в 630 верстах от Читы. И уже заранее заключенным сообщили, что Петровский завод — место невыгодное, что каземат расположен на болоте и дурно построен из-за воровства инженеров. Кроме того, стало известно, что каждому дадут отдельную комнату, и что те жены, которые прибыли, будут жить в отдельных домах, специально для них построенных, а им самим будет дозволено посещать мужей в их камерах.
Время для перевода в Петровскую тюрьму выпало тоже неблагоприятное. Дело шло к осени: начинались проливные дожди. Речка Чита разлилась так, что нигде нельзя было найти брод. И этот неудобный переход было рассчитано произвести по военному маршруту, который продлится полтора месяца.
Назначено было отправляться двумя отрядами. Началась суматоха и нервозность в связи со сборами. Посылали уже наперед обозы вещей. Жены осужденных быстро продали свои дома в Чите и поехали с ними вместе. И только Александра Муравьева отправилась первой, чтобы заранее приготовить все необходимое к приезду остальных.
Однако, комендант, заметивший рвение остальных дам следовать рядом и при первой же возможности приблизиться к мужу, приказал следовать им вперед.
В день, когда начался путь в Петровскую тюрьму, шел снова проливной дождь, но никто не сел в повозку, и все шли рядом по вязкой грязи, кроме тех, кто был болен или с военными ранами. Таким было разрешено проводить весь путь в повозках.
Жители Читы провожали осужденных с искренними слезами, благословляли в путь и были благодарны, что пребывание столь благородных людей доставило им множество денег и выгод: улучшенный дом коменданта да оставленные женами декабристов дома, которые были к тому времени уже очень хорошо перестроены.
Оставляя Читу, жителям подарили и все выращенные плоды огорода, и всю деревянную посуду, которой обзавелись за годы проживания там.
7 августа вышла первая партия осужденных, а 9 августа - и вторая. При каждой партии был выбран староста из своих. И эти старосты, также, под конвоем часовых, с кашеварами, провизией и котлами приходили на место ночлега первыми, чтобы приготовить пищу.
До Верхнеудинска дорога была почтовая.
На всем пути, где обитали лишь буряты, не было никаких селений, и потому на места, где назначались ночлежки и дневки, устанавливали в один ряд юрты, а кругом располагали караулы и пикеты.
Кухню ставили на открытом воздухе, которую во время дождей укрывали навесом из жердей да ветвей...
И отряды начали свой поход... Взвод солдат позади и впереди, да по бокам цепь солдат и конных казаков. Впереди одной партии на белом коне ехал сам комендант Лепарский, а впереди другой партии — его племянник — плац-майор.
Но весь путь показался скорее приятным, чем утомительным путешествием. Все, наконец-то, могли дышать свежим воздухом. И даже то, во что был одет каждый из них: разнообразное смешение всяких видов одежд, которые то сами сшили, то получили от жен в путь, вызвало комическое восхищение.
Один из них даже заметил:
-Если мы встретим какого-нибудь европейца, выехавшего только из столицы, то он непременно подумает, что тут есть большое заведение для сумасшедших, и их вывели гулять...
И шли они весело, размещаясь на ночлег то в юртах на бурятских степях, то в домах деревень, через которые лежал их путь.
Старостой в отряде, с которым шел Алексей, был назначен Андрей Розен. Он еще в Чите был старостой по делам кухни. Стол там тоже был общим, и им самим приходилось всем заведовать. И тут, в походе, Андрей выходил с конвоем и котлами первее отряда. Но и в запасе у некоторых имелись или кусок телятины, или жареной курицы, а то и рюмка водки, которые предлагали и остальным, хотя алкоголь иметь осужденным строго запрещалось.
В первую ночь погода всех так утомила и измучила, что все думали только о спокойствии, забыв полюбоваться природой, на которую могли, наконец-то, взглянуть не из-за решеток тюрьмы.
Юрты, которые расставлены были для ночлега, были хорошо устроены, не пропускали ветра. Посреди юрт разводили огонь, а дым выходил через отверстие сверху, которое изнутри закрывали войлочной задержкой. Но в дождливые ночи юрты промокали, доставляя беспокойства, и мало кто проспал в них, чтобы не промокнуть...
-Красиво ж как, а, Алексей? - хихикнул рядом с Алексеем Андрей Розен, в один из успокоившихся от дождей день и протянул ему трубку табака.
Покуривая табак, как бурята вокруг, да некоторые товарищи, они любовались, наконец-то, раскрытым одиноким пейзажем бурятской степи.
-У нас там еще тепло, - вздрогнул Алексей.
-Да ну, - махнул рукою Андрей. - А здесь чистый осенний воздух, теплый еще днем. Пусть ночами уже доходит и до восьми градусов, но наше здоровье лишь укрепится!
-Это Вольф напутствует? - хихикнул Алексей. - А вообще ты прав, - огляделся он взглядом вокруг. - И да, здесь необычно красивая местность...
И как бы ни казалось, что день тянется долго, вечер наступал скоро, и раскинулся их лагерь, который был бы достоин кисти художника.
Так, Николай Бестужев тоже не прошел мимо, изображая виды их лагерей, или деревень, где останавливались, а рисунки свои раздаривал.
На дневках, когда можно было остановиться да отдохнуть, усталость и сон брали свое. Однако, некоторые все же брали в руки и полученные по пути газеты, и свои книги, либо садились играть в шахматы, а то и просто беседовать с местными жителями — бурятами...
-Черт возьми, - сел Алексей рядом с Николаем и улыбнулся на встречную улыбку. - Не могу уже, Андрей выскакивает из юрты каждый раз, когда слышит повозку какую. Заждался жены!
-Скоро, скоро, - улыбнулся тот и протянул ему какие-то свои записи. - Любопытные сказки у этих бурят! Почитай на досуге, отвлечешься от Андре.
-Сказки?! А я то думал, что ты так много времени с ними проводишь, записываешь что-то! - удивился Алексей, приняв записи. - Интересные?
-Да, ты знаешь, там много оригинального китайского остроумия, - кивнул Николай. - Добрый народ, буряты. Некоторые хорошо говорят по-русски, с другими я кое-как объясняюсь помощью составленного мною словаря. Это их удивляет, - улыбнулся он.