После пожара Малерик прекратил большинство контактов с другими людьми, и его воображаемая Почтенная Аудитория постепенно заменила их, став его постоянными спутниками. Эта скороговорка вскоре начала наполнять его мысли и сны наяву и угрожала, как он иногда чувствовал, свести его с ума. Но в то же время это давало ему глубокое утешение, зная, что он не остался совсем один в жизни после трагедии трехлетней давности. Его почитаемая публика всегда была с ним.
В квартире пахло дешевым лаком и странным мясным ароматом, исходившим от обоев и пола. Помещение было обставлено скудно: недорогие диваны и кресла, функциональный обеденный стол, который сейчас накрыт на одного человека. Спальни, с другой стороны, были битком набиты инструментами иллюзионистов: реквизитом, приспособлениями, веревками, костюмами, оборудованием для литья латекса, париками, отрезами ткани, швейной машиной, красками, пиропатронами, гримом, печатными платами. , провода, батарейки, флеш-бумага и вата, катушки с предохранителями, деревообрабатывающие инструменты. . . сотни других предметов.
Он заварил травяной чай и сел за обеденный стол, прихлебывая слабый напиток и съедая фрукты и нежирный батончик мюсли. Иллюзия — это физическое искусство, и действие человека настолько же хорошо, насколько хорошо его тело. Здоровая пища и тренировки были жизненно важны для успеха.
Он был доволен утренним поступком. Он легко убил первую исполнительницу, вспоминая с дрожью удовольствия, как она замерла от шока, когда он появился позади нее и накинул веревку ей на шею. Ни малейшего понятия, что он ждал в углу, под черным шелком, в течение получаса. Неожиданное появление полиции — ну, это потрясло его. Но, как и все хорошие иллюзионисты, Малерик подготовил выход, который он отлично исполнил.
Он закончил свой завтрак и отнес чашку на кухню, тщательно вымыл ее и поставил сушиться на решетку. Он был дотошен во всем; его наставник, свирепый, одержимый иллюзионист без чувства юмора, вбил в него дисциплину.
Теперь мужчина прошел в большую из спален и включил сделанную им видеозапись места следующего представления. Он видел эту пленку дюжину раз и, хотя практически выучил ее наизусть, теперь собирался изучить ее снова. (Его наставник также вдалбливал ему — буквально иногда — важность правила 1001. Вы репетируете сто минут на каждую минуту на сцене.)
Пока он смотрел запись, он пододвинул к себе обитый бархатом исполнительский стол.
Не наблюдая за своими руками, Малерик практиковал несколько простых карточных приемов: ложное перетасовывание ласточкиного хвоста, ложный удар с тремя стопками, а затем еще несколько более хитрых: обратное скольжение, скольжение и силу отрыва. Он пробежался по некоторым реальным трюкам, сложным, таким как «Призрачные карты» Стэнли Палма, знаменитая «Шестикарточная тайна» Мальдо и несколько других от знаменитого карточного мастера и актера Рики Джея, другие от Кардини.
Малерик также проделывал некоторые карточные фокусы, которые были в раннем репертуаре Гарри Гудини. Большинство людей думают о Гудини как о эскаписте, но исполнитель на самом деле был всесторонне развитым фокусником, который выполнял иллюзии — крупномасштабные сценические трюки, такие как исчезающие помощники и слоны — а также салонную магию.
Гудини оказал большое влияние на его жизнь. Когда он впервые начал выступать в подростковом возрасте, Малерик использовал псевдоним «Молодой Гудини».
Часть его нынешнего имени «Эрик» была одновременно остатком его прежней жизни — его жизни до пожара — и данью уважения самому Гудини, который родился Эрихом Вайсом. Что касается приставки «Мал», то фокусник может заподозрить, что она взята у другого всемирно известного исполнителя, Макса Брейта, выступавшего под псевдонимом Малини. Но на самом деле Малерик выбрал эти три буквы, потому что они произошли от латинского корня, означающего «зло», что отражало темную природу его разновидности иллюзии.
Теперь он изучал ленту, измеряя углы, отмечая окна и местонахождение возможных свидетелей, намечая свои позиции, как это делают все хорошие исполнители. И пока он смотрел, карты в его пальцах перетасовывались молниеносно и шипели, как змеи. Короли, валеты, дамы, джокеры и все остальные карты выскользнули на черный бархат, а затем, казалось, бросив вызов гравитации, прыгнули обратно в его сильные руки, где исчезли из виду. Наблюдая за этим импровизированным представлением, зрители качали головами, наполовину убежденные, что реальность уступила место заблуждению, что человек не может делать то, что они наблюдают.
Но на самом деле было наоборот: фокусы с картами, которые Малерик теперь рассеянно проделывал на черной плюшевой ткани, вовсе не были чудесными; они были всего лишь тщательно отрепетированными упражнениями на ловкость и восприятие, подчиняющимися мирским законам физики.