Фейн снова сделал паузу в нерешительности, и Чарльз увидел, что не все его прежнее высокомерие вернулось; однажды он бы точно знал, что он скажет, а что нет.
Устроившись в кресле, Фейн продолжил. — Этот источник имеет доступ высокого уровня. Позавчера он созвал срочную встречу с Темплтоном. То, что он сказал, было довольно тревожным.
И Фейн экономно рассказал о том, что Темплтон узнал от своего источника: два человека в Великобритании работали над тем, чтобы очернить имя Сирии и, таким образом, разрушить доверие и сорвать мирную конференцию. И что сирийская разведка собиралась выступить против них.
— И именно поэтому, — сказал Фейн, заканчивая свой рассказ драматическим движением закованного в наручники запястья, — я пришел к вам.
С минуту никто не говорил. Затем Лиз спросила: «Это та самая угроза, о которой говорил сэр Николас Помфрет в кабинете министров?»
Фейн кивнул. 'Да. Бруно сказал мне, что Помфрет обратился ко всем вам. Он понимающе улыбнулся.
Чарльз постукивал карандашом по блокноту. Он задумчиво посмотрел на Лиз, которая сказала: «Если речь идет о защите двух человек, это похоже на работу для полиции, а не для нас».
— Это деликатный исходный материал, Элизабет. Это никак не может быть передано в полицию, — ответил Фейн. — В любом случае, я не уверен, кого мы должны защищать.
— Вы сказали, что эти две жизни в опасности, — ответила она.
Он проигнорировал намек. «Речь идет о будущем Ближнего Востока. Если есть какой-то заговор с целью сорвать конференцию, и сирийцы его сорвут, кому мы такие, чтобы жаловаться?
Типично для Фейна, подумал Чарльз и, увидев, как волосы Лиз встают дыбом, заговорил быстро, чтобы упредить ее ответ.
«Имел ли этот источник хоть какое-то представление о том, что эти двое собираются сделать? Они работают вместе? Кто их контролирует? И главное, как сирийцы узнали об этом заговоре?
— Я рассказал вам все, что мы знаем, Чарльз, и дал вам имена. Чарльз пододвинул бумагу через стол Лиз, а Фейн откинулся на спинку стула. Фейн сказал: «Теперь все кончено». И словно наступившая тишина подтвердила, что мяч находится на стороне МИ-5, улыбка, граничащая с самодовольством, заиграла на губах Фейна.
Чарльз проигнорировал его и снова начал постукивать карандашом, его взгляд скользнул к окну, откуда открывался вид на Темзу. — Это может быть просто старомодная установка. Бог свидетель, мы видели их раньше, особенно с Ближнего Востока.
Лиз заговорила. — Но какой в этом смысл, Чарльз? Я имею в виду, кроме как отправить нас в погоню за дикими гусями, зачем кому-то хотеть распространять подобную дезинформацию? Необычно, заметил Чарльз, она спорила на стороне Фейна.
Фейн отрезал: «Они не станут».
— Возможно, — сказал Чарльз. — Но у того, кто сказал им, могли быть свои мотивы — или какая-то причина, которую мы пока не можем себе представить.
— По моему опыту, Чарльз, понимание мотивов на Ближнем Востоке равносильно строительству замков из песка. Фейн был категоричен. «Можно возвести самое впечатляющее сооружение, а потом одна большая волна смоет все это».
Чарльз подавил резкий ответ, и Лиз перебила его. — Эти два имени, — сказала она, глядя на бумагу, — мы что-нибудь о них знаем?