— Потому что ей никогда не нужна была семья. Она всегда выбирала свою спортивную карьеру, а я хотел горячий ужин, ласковую любимую женщину рядом и заботливую мать наших детей. Анджелина не хотела детей. Фред получился спонтанно, на втором ребёнке настоял я. Анджелина же бежала из дома при любой удобной возможности. У тебя нет ничего выпить?
Я опомнилась только когда он переспросил снова и растерянно покачала головой.
— Я не держу на работе алкоголь.
— Жаль. Но черт с ним, оно и к лучшему. Так о чем я? — Джордж щёлкнул пальцами. — Ах да! Почему же от меня сбежала жена? Да потому что она не любила меня. Никогда. Ни единой минуты за все эти четырнадцать лет. Она хотела летать, хотела побеждать, хотела славы и свободы, которой я пытался ее лишить, приковав к дому, к детям, но ничто не смогло ее удержать. В один момент ее терпение лопнуло, и она трусливо сбежала.
— Она не имела права так поступать с детьми, Джордж. И она должна была понимать и принимать последствия своих поступков.
— Я не виню ее за то, что ушла, в этом я виню себя. Я не должен был на неё давить, но мои убеждения и желания были слишком категоричны. Я виню ее только в одном: в том, что она не любила меня, но продолжала обманывать в надежде, что я внезапно превращусь в Фреда. А я оставался собой, и ее это злило, но она продолжала быть со мной.
Джордж уставился в одну точку и замолчал. Что я видела в его взгляде? Пустоту. Там не было ничего: ни злости, ни боли, ни отчаяния… Только всеобъемлющая пелена пустоты — как будто напротив меня сидит мертвец. От этих мыслей липкий холод охватил мою кожу, и я вздрогнула. А Джордж все не двигался, мне же было страшно нарушать эту гнетущую тишину. Возможно, он сейчас слишком далеко — там, где был однажды счастлив — мне хотелось в это верить.
— Ты говорил с ней о ее поступке? — осторожно спросила я. Джордж часто заморгал и перевёл на меня равнодушный взгляд.
— Конечно. Я тебе только что пересказал почти весь наш разговор, исключая лишь скандальные и нелицеприятные подробности. И, знаешь, что страшно, Грейнджер? Сначала я едва сдержался, чтобы не ударить ее, потому что, черт возьми, это самое меньшее, что она заслужила, а потом, долгими ночами обдумывая все, я испытал облегчение. Эгоистичное и сладкое. Для детей случившееся — это кошмар наяву, а я, наконец, могу выдохнуть, как будто Анджелина все эти годы высасывала из меня жизненные силы.
— Почему ты никому не рассказывал о проблемах?
— Кому, Грейнджер? — Он усмехнулся и запустил пальцы в рыжие волосы. Я невольно залюбовалась этим плавным движением, но вовремя одернула себя. — Я мог прийти к тебе, но наши взаимоотношения были разрушены.
— У тебя много братьев. У тебя есть Джинни. Я уверена, что никто не отказал бы тебе в помощи.
— Мне нужна была только ты.
Он посмотрел мне в глаза прямым честным взглядом, а у меня от его слов воздух из лёгких вышибло. Заметив, что моя непробиваемая броня начинает рушиться, он отвернулся.
— Знаешь, что самое страшное? Я не знаю что говорить детям, потому что их мать не хочет проводить с ними время. А я остался один на один с девятилетней дочерью, которая ночами плачет и зовёт маму. Грейнджер, я даже не умею заплетать ей косички. Я не могу приготовить нормальную еду для неё. Я не всегда успеваю читать ей сказки на ночь. Клянусь, Грейнджер, когда Роксана плачет, я готов задушить Анджелину голыми руками.
Его голос сорвался на хрип в последней фразе, и он поднялся на ноги. Джордж мерил шагами мой кабинет и не поворачивался ко мне. Именно сейчас вся его запертая боль вырвалась наружу: боль не за себя, а за своих брошенных несчастных детей. Мои глаза заслезились, и больше всего мне хотелось подойти к Джорджу сзади и обнять его так крепко, будто это помогло бы унять эту ноющую боль.
Мужчина стоял у окна, сунув руки в карманы брюк. Я видела его идеальный печальный профиль и хотела забрать хотя бы часть этой боли себе. Смахнув горячие слёзы, я все же подошла к нему, но лишь осторожно положила руку на плечо и несильно сжала его. Джордж даже не пошевелился.
— Ты должен быть сильным ради детей, Джордж. Ты замечательный отец.
Он резко повернулся.
— Грейнджер, ты счастлива?
— Что? — Я опешила от такого вопроса. Джордж взял меня за плечи и взглянул в глаза.
— Ты счастлива, что все сложилось так? Ты довольна своей жизнью?
— У меня хорошая работа, замечательные дети — сам как думаешь? — Я поёжилась, чувствуя себя неуютно от его прикосновений.