В момент наивысшего напряжения нервной системы, когда ей казалось, что прямо сейчас вихрь эмоций попросту разорвёт её на части, оставляя лишь осколки от полноценной Китнисс Эвердин, перед глазами вспыхнуло воспоминание, о существовании которого в недрах своей памяти она даже не догадывалась.
Тогда в Двенадцатом правила зима, и им с Питом предстоял Тур победителей. Каким-то чудом им удалось вытащить на улицу их ментора — но больше всего Китнисс поразило открытие, которое её рациональная часть приняла за обман зрения, разновидность галлюцинации: в неярком зимнем свете солнца Хеймитч смотрел на них обоих абсолютно синими глазами.
При искусственном освещении синий кобальт кажется серым.
Как море на подаренной Финником картине.
Китнисс зашлась истерическим смехом, разрывающим лёгкие. У неё оставались последние сорок секунд, а голоса в голове призрачным хором скандировали одно: «Скажи, скажи, скажи!»
«Хеймитч Эбернети!» — мысленно выкрикнула Китнисс, почувствовав, что из неё будто выкачали весь воздух. Победа или смерть.
Таймер на руке замер.
В голове Китнисс Эвердин настала тишина.
Комментарий к Кобальтовая синь (соулмейты)
…И, наверное, ещё винить можно радужку Вуди Харрельсона. Кто-нибудь ещё замечал, что у его Хеймитча в фильмах (особенно заметно в первом, мне кажется) ярко-голубые глаза?)
И на этом я прощаюсь с вами до февраля (логично, да????). Части, скорее всего, будут выходить реже, но будут, а новый месяц мы с вами начнём с чего-то более милого, обещаю))
Всем спасибо за поддержку, она невероятно мотивирует и вдохновляет????
========== Новые роли (постканон, ОЖП, ER) ==========
Комментарий к Новые роли (постканон, ОЖП, ER)
Вот у всех есть такой постканон, а у нас подобного почти что и нет. Надо исправить)
Она законченная неудачница. Именно к такому выводу пришла Мэллори Эбернети, сидя на подоконнике в самой тихой части школы. Занятия у учеников давно закончились, и в безлюдной тишине, не рискуя быть кем-либо замеченной, она с чистой совестью могла позволить слезам капать на обложку чёртовой тетради по физике.
Мама в её годы самостоятельно обеспечивала всю свою семью и несла ответственность за жизнь своей сестры и матери, а папа стал победителем одних из самых тяжёлых Голодных игр. В свои пятнадцать Мэллори могла гордиться разве что тем, что сумела родиться в семье крайне известных во всём Панеме личностей, да оценкой «D»{?}[«Слабо», аналог нашей тройки.] за зачёт, поставленной исключительно из жалости.
Осознав это, она заплакала ещё сильнее, испытывая сильное желание разорвать злосчастную тетрадку на мелкие клочки. Останавливала лишь мысль, что тетрадь ей ещё может пригодиться, и потому Мэллори оставалось злиться (на противную физику, зачёт и в первую очередь на саму себя) и смахивать щиплющие глаза слёзы.
Возможно, ей стоило подумать, как бы поступили на её месте родители. Мэллори на секунду зависла и шмыгнула носом. Мама бы, наверное, всё разнесла и всех вынесла, папа… В принципе, папа сделал бы то же самое, разве что чуть дипломатичнее. По крайней мере, поначалу. Мэл же хватило только на жалкие попытки собрать воедино знания и рассказать хоть что-нибудь.
Как оказалось, этого было чрезвычайно мало даже для «C»{?}[«Удовлетворительно», чуть лучше, чем «D», но тоже тройка.], а от позорной «F»{?}[«Неудовлетворительно», двойка.] её спас только генофонд. «Исключительно из уважения к вашим родителям…» — пронеслась мерзкая фраза из совсем недавнего прошлого. Сейчас Мэллори очень хотелось что-нибудь разбить.
Откинув назад голову, она прислонилась к стеклу, которое своей прохладой приятно контрастировало с разгорячённой головой и кровью Мэллори. Возвращаться домой не хотелось — ровно настолько, насколько не хотелось разочаровывать родителей. Они оба были великими людьми — и им досталась такая непутёвая дочь.