Вскоре ее навестил Ио Номика, очень бледный и легко раненный в руку. Учитель постарался это скрыть, но позднее выяснилось, что он оставил свой батальон сразу же после объявления окончания боевых действий, прибежал в лагерь медиков и не имел ни минуты покоя, пока не убедился, что его ученица идет на поправку. Крепко сжав ее пальцы, он не выдержал напряжения последних суток, зажмурился и прошептал: «Я так боялся тебя потерять…»
— Ну что вы, сэнсэй, я прекрасно себя чувствую, — улыбнулась Кенара обескровленными губами.
Номика вскочил и выбежал из палатки так быстро, словно собирался расплакаться. «Да нет, — сказала себе девушка, — это вряд ли: я же не умерла». Перебирая события последних дней, она убедилась, что стыдиться ей нечего, но и гордиться особо тоже нечем: никаких подвигов она не совершила, ничего выдающегося не сделала. Разве что всячески оберегала свой взвод, пока сама не оказалась при смерти.
Октябрь и ноябрь Кенара провела без тренировок, ожидая, пока кости окончательно срастутся и рана заживет. На этот период выпало немало дождливых дней, так что куноичи по большей части осваивала теорию: ее повысили до джонина, и требовалось сдать Старейшинам устный экзамен. Впрочем, этот статус ничего особо не изменил, так как миссий Деревне Звездопада перепадало по-прежнему мало.
В тот день, когда она вышла наконец из дома и отправилась к своему привычному месту для тренировок, куноичи впервые после войны должна была встретиться с учителем. Номика довольно много времени провел на севере, в отряде с шиноби Песка и Листа, разыскивая и уничтожая остатки клонов Зецу.
Он ждал ее у подножия холма, стоя в одной позе и крепко задумавшись. Фиолетовая форма джонина и жилет темно-кофейного цвета шли ему больше, чем привычная одежда для миссий. Кенара задержалась, разглядывая его со спины, и подумала о том, всегда ли он был таким высоким и широкоплечим? Номика обернулся и увидел ее. Куноичи ожидала, что смуглое лицо его, как всегда при ее появлении, озарит широкая улыбка, но этого не произошло. Уголки его губ лишь слегка дрогнули, брови озадаченно нахмурились. Учитель как будто больше был занят своими внутренними переживаниями, чем тем, что его окружало.
Кенара спрыгнула вниз и выпрямилась. Встреть он ее как раньше, она бы, пожалуй, даже приобняла его после долгой разлуки, но теперь несколько замялась. Номика наконец улыбнулся.
— Вижу, ты поправилась? Рана больше не беспокоит? — ясные, светло-зеленые глаза его в обрамлении угольных ресниц добродушно сощурились.
«Все-таки все по-прежнему», — радостно подумала куноичи.
— Хочу с тобой драться! — заявила она. — Я уже два месяца без тренировок.
Номика засмеялся и без лишних слов принял боевую стойку. Кенара заняла позицию напротив, но, поднимая левую руку, скривилась от боли.
— Что? — учитель быстро подскочил к ней. — Покажи, шов не кровоточит?
Кенара расстегнула ворот и приспустила рубашку с плеча. Номика склонился над ней, коснулся было нежной кожи у свежего шрама, но тут же одернул руку. Он даже отступил на шаг, а щеки его залила краска. В этот момент его ученица почувствовала себя так, словно сделала что-то дурное. Никогда раньше, нарушая правила этикета, она не испытывала подобного и не могла относиться к ним серьезно. Но теперь это правило — не оголять определенные участки тела без необходимости и не позволять к ним прикасаться — почему-то показалось не лишенным смысла.
— Чтобы кожа не грубела и оставалась эластичной в области шрама, необходимо постоянно разрабатывать руку и плечо, постепенно увеличивая нагрузку, — Номика покачал головой. — Почему сестра тебе не сказала?
— Не то чтобы я спрашивала…
Они никогда прежде не расставались на такой долгий срок: неудивительно, что учитель отвык от нее. Раньше он просто взял бы и растер ей плечо, еще бы и мазь посоветовал и показал, как правильно делать упражнение.
Спарринг пришлось на время отложить, и теперь Номика и Кенара встречались в читальном зале библиотеки, чтобы позаниматься теорией. Куноичи надеялась, что они скоро снова привыкнут друг к другу, но синхронное чтение книг как-то не особенно сближало.