Катрин молчала. В голове не осталось ни единой мысли, ни единого связного слова, одна только… горькая обида.
Это… несправедливо.
— Мадам?
Это всего лишь мужчина. Сколько их таких, офицеров, плавающих под чужим флагом? Сколько их таких, молодых и слишком честных дураков, упрямо стоящих на своем — на том, что они считают правильным, — и готовых сражаться за это насмерть? Сколько их таких, знавших, что могут одним лишь словом отправить на смерть ее саму, но предпочевших промолчать? Сколько…?
Один.
— Прошу прощения, месье, — ответила Катрин извиняющимся тоном. — Я, кажется, не совсем понимаю, о чем вы говорите. У Франции нынче мир с Англией, разве нет? Или вы получили неприятные известия из Старого Света?
— Мир, — хмыкнул месье, словно услышав несусветную чушь. — Мадам, мы сотрудничаем не первый год, и я вынужден заметить, что прежде вы были более проницательны.
Катрин с трудом удержалась от язвительного ответа. Агентурная сеть Новой Франции раскинулась по всему Карибскому морю, насчитывая десятки, если не целые сотни верных короне людей, и жене скромного торговца Анри Деланнуа следовало быть благодарной уже за то, что ее вообще помнили в лицо. Но благодарности она не испытывала. Только резко усилившуюся тошноту.
Я не буду. Я… не хочу.
— Франции пригодятся любые сведения о силе Англии на море, — продолжил месье де Вильре. — А вы, мадам, сейчас в самом сердце ее флота. Я хочу знать обо всем, что вы видели или слышали на борту этого корабля.
— Капитан корабля не глупец, — сухо парировала Катрин. — Он помог мне лишь потому, что знаком с моим мужем, а тот дружен с губернатором Ямайки. Но капитан «Разящего»… — она сделала глубокий вдох, проклиная слишком твердую землю, и продолжила: — Капитан даже близко не допускает посторонних до любых мало-мальски важных сведений. Я женщина, месье, и я знаю, что я менее подозрительна в глазах мужчин, но английский флот не зря считается лучшим в семи морях. Я бессильна вам помочь.
Месье де Вильре ее ответ совершенно не убедил. Он вновь сцепил паучьи пальцы на животе, цепко прищурился, и на Катрин обрушился целый град вопросов.
— Откуда мне знать, сколько у них боеприпасов, месье? — возмущалась она в ответ, скрестив руки и стискивая в пальцах жесткие обшлага на рукавах камзола. — Вы предлагаете мне спуститься в трюм и посчитать пушечные ядра? Это военный корабль, месье, я закончу свою жизнь на рее, если меня хоть в чем-то заподозрят.
— Вы же сами уверяли, мадам, что капитан знаком с вашим мужем…
— В первую очередь, он военный офицер! — раздраженно выплюнула Катрин. — И его знакомство с месье Деланнуа меня не спасет.
Дьявол морской побрал бы Дирка ван Дорта и команду его несчастного флейта. Она думала, что худшее осталось позади, когда застрелила его на борту «Разящего» и солгала капитану, сказав, будто бежала от мужчины, не считавшего женское «нет» за отказ. Она бы не сошла на берег в первом же порту — как и обещала поначалу, — если бы капитан не желал избавиться от пленных голландцев. И, сойдя с корабля, она уже не могла не направиться к ближайшему человеку, которому можно было передать украденные бумаги. Пауку в красном камзоле, притаившемуся в самом сердце острова Сент-Кристофер, разделенного между коронами Англии и Франции. Одному из дюжин пауков, прятавшихся в темных углах едва ли не каждой европейской колонии в Карибском море.
Франции нужно… Франция хочет… Анри всегда говорил об этом с таким жаром, Анри умолял ее о помощи, когда понял, что сам он уже не в силах служить Франции, как прежде. Всё во имя Его Величества Людовика, Короля-Солнца, всё на алтарь величия Франции. Даже собственную жену.
И предполагалось, что жена не должна была даже усомниться в этом решении.
Когда она наконец вышла из темного негостеприимного дома — эта негостеприимность, казалось, ощущалась физически, каждым дюймом кожи, — улицы города уже погрузились в густую, будто вязкую и масляную темноту. Катрин сделала глубокий вдох, чувствуя, как наконец отступает тошнота, надвинула шляпу пониже — пусть она едва ли могла сойти за мужчину даже в таком мраке, — но успела сделать всего несколько шагов прочь от дома месье де Вильре, когда в темноте выросла еще одна тень. В первое мгновение Катрин не удержалась от громкого испуганного вздоха. Затем охнула вновь и почти прошипела, задыхаясь от возмущения:
— Ты следил за мной?!
— Сопровождал, — последовал лаконичный и ничуть не успокоивший ее ответ.
— Я не просила!
— Я абордажа тоже не просил, — парировал Джеймс, невозмутимо предложив ей руку. Катрин помедлила, но оттолкнуть не решилась. — Я полагаю, что ваши эскапады, мадам, имеют некоторую склонность оборачиваться неприятностями. Как для вас самой, так и для тех, кому не посчастливилось оказаться рядом с вами в этот момент. А потому я предпочту быть начеку.