— «Пироги» атакуют неприятеля через четыре с половиной часа после полуночи — это время потребуется для подкрадывания к противнику, который проявляет удивительную беспечность. Но всерьез учитывать, что наше нападение просмотрят, нельзя. К тому же начнет опускаться туман, и «миноносцы» получат дополнительные шансы на проведение подрыва. Я сам поведу первый отряд «пирог» к устью Риачуэло, прикрываясь островами по правому берегу, и главной целью нападения является флагманский фрегат «Амазонас». Теньенте де навио Роблес нападет со своим отрядом «миноносцев» на стоящие у Коррьентеса канонерские лодки неприятеля, по расчетам атака будет одновременной. И как только станут слышны подрывы, эскадре следует набрать ход и направится к вражеской стоянке.
Мартинес остановился — в комнате сгустилась тишина, все офицеры слушали командующего очень внимательно. Хотя каждый знал «свой маневр» — действия давно согласованы, проведено несколько учений, и командир каждого корабля получил четкие письменные инструкции. Но бой первый, а воюют живые люди, и возможны всяческие метаморфозы. Поэтому он сейчас и проводил это совещание, чтобы еще раз встряхнуть людей и вселить в них уверенность в успехе.
— Дон Педро, вы с корветами и крейсерами нападаете на вражеские корабли, выбирая не подорванные минами. И не жалеть колеса — сваливайтесь на абордаж при малейшей возможности, благо морскую пехоту мы достаточно хорошо подготовили как раз на такой случай. Надеюсь, бой сильно не затянется — там только вахтенные, а с берега не успеют прибежать на помощь. Но крейсерам идти на абордаж только в крайнем случае — корабли должны невредимыми спуститься вниз по Паране, и выбраться в Ла-Плату. Там стоят бразильские корабли, и бой превратится в прорыв в океан. А на поврежденном корабле это будет сделать гораздо труднее.
Пустить сразу три парагвайских «алабамы» на бразильское побережье было второй составной частью плана. Корсары могли нанести по Бразильской империи сильнейший моральный удар, не говоря о серьезных экономических издержках. Кроме того, власти в Буэнос-Айресе неожиданно осознают, что любая торговля станет для них невозможной, да что там — сама столица окажется под угрозой обстрела. А ведь в Уругвае сторонники «бланкос» хоть и пришиблены, но появление парагвайских кораблей в Ла-Плате для них станет знаковым событием. Есть еще множество нюансов, не менее важных — так что именно прорыв крейсеров должен стать обязательным продолжением генерального сражения. Тем более, на реке нет для них препятствий, никто не выставил пушки на берегу — о таком возможном варианте действий парагвайцев союзники и не подумали.
— Учтите, сеньоры — постарайтесь не терять на абордаже людей, пусть стреляют из винтовок, но лучше пускать в ход «дробовики», картечь сделает свое дело. Гранаты метать в крайнем случае, не хватало еще чтобы подрывы произошли, там ведь пороховые картузы будут рядом с пушками на палубе. А нам вражеские корабли нужны в неповрежденном состоянии, ведь любой трофей гораздо дешевле построенного, а тем более покупного.
Офицеры дружно заулыбались — своевременная шутка командующего моментально разрядила обстановку. Алехандро в эту минуту осознал, что мандраж перед боем у многих пройдет, хотя потряхивать будет, куда без этого. Но все уверены в успехе, и бразильский флот их не страшит, хотя у неприятеля вдвое больше стволов самого «серьезного» калибра — свыше тридцати фунтов. Но нужно сражаться именно сейчас, воспользовавшись наиболее выгодным моментом — генерал Уркис решил выступить против президента Митре, но ему нужен «толчок», каким должна стать речная победа. Да и противник уже «расслабился» — все же тропики даже «зимой» прекрасны, самое комфортное время года в здешних местах.
— Канонерским лодкам в бой вступать только с вражескими пароходами, если те подойдут от Итапиру. С 18-ти фунтовыми пушками делать в сражении нечего, и кроме проломов в собственных бортах иного не будет. Слабоваты пушки, чтобы причинить ущерб неприятельским корветам. Авизо действовать по обстановке, но первым делом забрать меня с «миноносца» и доставить на флагманский «Такаури».
Мартинес говорил уверенно, хотя шансы на такой оптимистичный расклад трезво оценивал как «фифти-фифти». Но у других «миноносников» они еще меньше, причем намного — шестовая мина опасна для любого неприятельского корабля, но ее подрыв в большинстве случаев захлестнет атакующую лодку, с весьма вероятной гибелью гребцов и минеров. Но об этом не пристало говорить — тут есть место, как подвигу, так и гибели, а потери оценивают не больше, чем обычные для любой войны издержки…
Флагман парагвайской флотилии железный корвет «Такаури», построенный в Англии — и единственный корабль, что изначально строился в военных целях…
Глава 17
— Вроде пришли, непонятно только куда. Вроде остров, Коррьентес огнями светится, вполне хорошо различается. Вот только туман наползает, от воды поднимается. Будь на мостике, все было бы видно, но даже стоя с лодки трудно разобраться. Ладно, сейчас все выясним — поднимите меня, парни, да за лодыжки держите крепко, лодка раскачается.
Мартинеса тут же подхватили четверо — два дюжих морпеха, что были гребцами, да оба его флаг-офицера, Лопесы — Аневито, дальний родственник диктатора, да Эмилиано, его внебрачный сын — крепкий парень восемнадцати лет, и хорошо образованный при этом, сообразительный. Морскую службу «тянет», и хотя трудно парню приходится, но «марку» держит, не жалуется — он в равных условиях с другими, своим первым офицерским чином не прикрывается, понимает, что ему не соответствует. Но еще полгода и хотя бы пара боев, «пороха понюхать», и «коммандос» выйдет добрый по нынешнему времени и меркам, понятное дело.
— А, вон они голубчики, все стоят, — Алехандро разглядел темные силуэты нескольких кораблей, и хоть на них огни были потушены, но на берегу светились, да еще какие-то обалдуи очень вовремя запалили пару костров. Но не шпионы — они как раз не могут знать точное время начала атаки. И оглядывая вражескую эскадру, принялся считать их, как научила в детстве матушка, часто в разговорах переходящая с ним на русский язык.
— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват, отыщу и утоплю.
Последнее слово было лишним — прорвались эмоции. Все же плавание заняло четыре часа, длинная вереница «пирог», прижимаясь к берегу, проскочила мимо вражеского дозорного парохода, который спешно отходил от берега на безопасное расстояние. Просто морпехи, вооруженные винтовками с «оптикой», начали отстреливать членов команды, причем с обоих берегов сразу. Так было всегда — если бразильские суда попытались входить в Парагвай, по ним стреляли егеря, «охотники на двуногую дичь». А последнюю неделю уже вовсю палили шестифунтовые «изделия» Круппа, и уже раз поразили вражеский корабль гранатой — этого хватило, чтобы бразильцы перестали нахально приближаться, и держались уже опасливо. Вот этим моментом флотилия «миноносцев» и воспользовалась — специально построенные гребные лодки, с десятком гребцов на каждой, по пятерке на борт, прошли вдоль правого берега, выйдя из протоки, где прятались. На веслах сидели морские пехотинцы, ведь раньше на галерах, когда избавились от рабов, для участия в абордажах предназначались именно они.
— Опускай меня, теперь знаю куда идти. Через четверть часа тут будет весело и жарко. Так что нападаем, а пока отдыхайте.
План атаки был прост — сблизится с противником и подорвать вражеский корабль. А там воспользовавшись возникшей суматохой или уйти, либо уже действовать по обстоятельствам, в последнем случае командиры отрядов, в каждый из которых входило по девять «пирог» с шестовыми минами, и флагманский «миноносец», подают сигналы фальшфейерами. А вот ему самому, как временному командиру «минного дивизиона», и двум другим офицерам, что возглавляли каждый свой отряд, надлежит запускать в небо парочку сигнальных ракет с той или иной комбинацией цветов для большей понятности. Все эти средства уже вошли во флотский обиход, немало усовершенствованные, однако все же серьезно уступали современным образцам, да и стоили необычайно дорого.