Она произнесла это таким тоном, что становилось понятно: в ее жизни тоже было немало страшных или мерзких моментов. Впрочем, жуткий шрам на прекрасном лице говорил сам за себя.
– Но давай отставим сантименты, – продолжила она, добавив в голос деловых ноток. – Меня интересует, каким образом работает твоя магия. Что именно помогает тебе становиться сильнее, быстрее и… Но об этом после. Сначала ответь.
– Адреналин, – ладно, если уж черноволосой нравится считать мои особенности магией, хрен с ней. – Я вхожу в «режим зверя», когда возникает стрессовая ситуация. Перед дракой или другой опасностью. Или когда надо сделать что-то рискованное.
– «Режим зверя»? Любопытное определение. Тогда, может, мне стоит называть тебя шустрым зверенышем? – женщина рассмеялась, но как-то неуверенно. – Хотя нет, глупо звучит. К тому же, куда важнее кое-что другое… Думаю, сейчас я смогу тебя удивить. Адреналин не просто превращает тебя в… гм… берсерка, но и дает определенную защиту от заклинаний других магов.
– Я бы так не сказал, – процедил я, вспоминая, как корчился в музейном зале, когда низкорослый урод по имени Руфс всерьез за меня взялся.
Да и эта стерва уже успела «порадовать» меня болью.
– Можешь не верить, дело твое. Но факт остается фактом. Я поговорила с Руфсом, и он рассказал много интересного. То самое первое заклинание, которым мой помощник атаковал тебя, было смертельным. Однако оно не убило тебя, а всего лишь парализовало. А затем ты и вовсе освободился от чар, и это еще удивительнее.
Я не знал, что ответить. У меня не было причин не верить черноволосой. Но и поверить не получалось – слишком уж ошеломляло все сказанное.
– В общем, ты очень интересный экземпляр, шустрый мальчишка, – продолжила женщина. – И твои способности необходимо хорошенько исследовать. Но сейчас мне нужно отбыть на некоторое время, поэтому… – она очень нехорошо улыбнулась, – ты пока понаслаждаешься моим гостеприимством. Заодно принесешь немного пользы.
Договорив, черноволосая выпрямилась и отошла к двери. В ее глазах блеснули золотистые огоньки, и серолицые стражники, все с той же жуткой механической слаженностью движений, сцапали меня за плечи, поставили на ноги и вывели в коридор вслед за женщиной.
Это был идеальный момент, чтобы напасть, но…
– Даже не думай, – произнесла черноволосая, и ее точеную фигуру окутало бирюзовое свечение. – Ты сейчас и так не в самом лучшем положении, так что не надо его усугублять.
Пройдя метров десять, она остановилась возле еще одной железной двери с решеткой. Толкнула ее и повернулась ко мне.
– Заходи, шустрый мальчишка, – сказала женщина. – Сейчас тебе предстоит пройти не самую приятную, но необходимую процедуру.
– Какую еще процедуру? – насторожился я, готовый вырваться.
– Сейчас сам все увидишь, – глаза черноволосой вновь сверкнули золотом, и двое с копьями буквально заволокли меня через порог.
Оказавшееся за дверью просторное помещение утопало в полумраке. Единственным источником света было ярко-зеленое пламя, гудящее в огромном камине. На потолке светились магические печати – по большей части кроваво-красные, бордовые и фиолетовые. К каменным стенам крепились десятки полок, заставленных всевозможными колбами, банками, пузырьками, бутылками, коробками, мешками, жуткого вида инструментами и книгами. В полу темнело большое отверстие, а справа и слева от него располагались два деревянных стола с ремнями для рук, ног и головы. Один был занят – судя по всему, трупом, чье неестественно раздутое тело покрывали большие лилово-черные пятна. Тело источало мерзкий запах разложения, и из него торчало несколько огромных шприцов, наполненных ядовито-зеленой жидкостью. Рядом с другим столом высилась гора из нескольких таких же трупов.
Твою мать… Да это же, сука, самая настоящая пыточная!.. Или лаборатория, что, в общем-то, почти одно и то же.
Новый выброс адреналина придал сил. Мне хватило одного рывка, чтобы освободиться от железной хватки серолицых стражников. Но на этом везение закончилось: меня обездвижили при помощи магии.
И сделала это не черноволосая красавица со шрамом, а вышедший из-за камина Руфс.
Я рухнул на пол, оглушенный болью и неспособный шевельнуть даже пальцем. Похоже, ублюдочный коротышка опять атаковал меня чем-то смертельным, но благодаря «режиму зверя» я не сдох, а всего лишь оказался парализован. Разумеется, если все сказанное женщиной было правдой.
Руфс, тем временем, подошел, наклонился и стал внимательно меня разглядывать. В его взгляде не было ничего, кроме лютой ненависти. И предвкушения.
Глава 4
Первое, что сделал коротышка – плюнул мне в лицо. Смачно и с явным наслаждением. А затем он начал меня пинать. Под дых, по ногам, в грудь. Поначалу осторожно, но с каждым новым ударом эта тварь все больше входила во вкус и била все сильнее.
Хорошо, что я находился в «режиме зверя»: он защищал мое тело от повреждений и заглушал боль. Так что Руфс старался напрасно, и я бы вдоволь посмеялся над ним… Если бы не лежал парализованным в жутком помещении, которое вдобавок, располагалось в другом, мать его, мире.
– Руфс! – строго произнесла женщина и сказала еще несколько слов, но уже на незнакомом мне языке.
Жидкобородый тут же остановился, пусть и с неохотой. Он раскраснелся, тяжело дышал, но явно хотел продолжить, и если бы женщина его не окликнула, то экзекуция могла бы продолжаться еще очень долго.
Далее последовал короткий, но непонятный диалог, после которого Руфс вновь отправился к камину.
– Ладно, шустрый мальчишка, мне пора, – в голосе женщины отчетливо слышалась насмешка. – Оставляю тебя в обществе моего помощника. Уверена, скучать он тебе не даст.
С этими словами она подошла, сняла металлический обруч с моей головы и покинула пыточную-лабораторию. Однако полежать в одиночестве мне не позволил вернувшийся Руфс. Ублюдок ухмылялся, явно приготовив мне очередной сюрприз.
Так и оказалось.
В руке Руфса была длинная железяка – из тех штук, которыми клеймят скот. Ее конец, образующий причудливого вида символ, полыхал зеленым пламенем. Понять, для чего коротышка притащил сюда эту хрень, не составило труда, и я похолодел.
«Режим зверя» усилился. Я попытался напрячь мышцы, однако ничего, кроме боли, это не принесло. Но и сдаваться было нельзя. Один раз у меня уже получилось вернуть себе способность двигаться – значит, должно получиться вновь.
Руфс, тем временем, ногой перевернул меня на живот. Затрещала ткань, и вскоре я лишился водолазки. В организм выплеснулась очередная порция адреналина, я зарычал и наконец-то смог шевельнуть рукой. Но было поздно: низкорослый говнюк припечатал клеймо к моей левой лопатке.
– Ксарле беэхт, – просипел он.
Первые пару мгновений я не чувствовал вообще ничего. Но потом…
Казалось, пылающая железяка прошила меня насквозь и начала плавиться – прямо, сука, внутри моего тела. Руфс, по-прежнему стоящий надо мной, похоже, прекрасно понимал все, что я чувствовал, и смеялся.
Я не мог ни пошевелиться, ни даже заорать. Однако куда хуже было другое: «режим зверя» постепенно сходил на нет. Адреналин продолжал выделяться, но теперь не усиливал меня.
Почему так происходит? Я не знал. И непонимание было не менее страшным, чем боль от охваченного огнем клейма.
Когда пытка закончилась, я уже полностью вышел из «режима зверя». И попытки вновь войти в него ни к чему не привели. Я превратился в беспомощный кусок мяса, неподвижно лежащий у ног низкорослого ублюдка Руфса.