— О, спасибо, — саркастически отвечает она.
— Твоя мама — невероятная женщина. Умная, смелая и самодостаточная.
Я чувствую, как она изучает мой профиль.
— Ты любишь ее.
Я не подтверждаю это утверждение, потому что она и так знает, что люблю. Любил.
— Если ты так сильно ее любишь, почему не искал нас?
— Я не знаю.
— Это довольно убогий ответ, — ворчит она.
— Знаю.
Мы подъезжаем к ресторану «Джордан на реке», и хостес проводит нас в отдельную комнату, где Джордан и Александр уже сидят в ожидании.
Как и следовало ожидать, Джордан вьется вокруг Хейван. Александр, что редкость, не хмурится, а наоборот, в его обычно холодном выражении лица появляется нотка благоговения, когда он слушает, как Хейван рассказывает о том, как провела время в городе.
— ...видела нью-йоркское метро в миллионе фильмов, — говорит Хейван. — Чего я никак не ожидала, так это запаха. — Девушка морщит нос, как Ванесса, и это заставляет меня улыбнуться.
Александр хмурится.
— Запаха?
— Прости моего мужа. — Джордан закатывает глаза, но любяще улыбается ему, прежде чем снова повернуться к Хейван. — Он никогда раньше не был в метро.
— Серьезно? — спрашивает Хейван, а затем смотрит на меня в поисках ответа.
Смущение согревает мне шею.
Ее глаза расширяются.
— Не может быть. Ты тоже не был?
— У нас... всегда был свой транспорт. — Надеюсь, это тонкий способ объяснить, что мы всегда были очень богаты, не говоря об этом прямо.
— Он имеет в виду, — говорит Джордан, — что они чертовски богаты, поэтому у них всегда были водители.
— И чем там пахнет? — Брови Александра сдвинуты вместе, как будто он не переставал думать об этом запахе, с тех пор как Хейван упомянула об этом.
— Мочой, Гризли. — Джордан успокаивающе похлопывает его по плечу. — Там воняет мочой.
Хейван хихикает, и звук этот новый, другой и одновременно до боли знакомый.
Выражение лица Александра меняется от любопытства до отвращения.
— Неужели в метро нет туалетов?
Джордан вздыхает и поворачивается к Хейван.
— Я объясню ему это позже. Мы не хотим портить себе аппетит перед ужином. — Она предлагает Хейван осмотреть кухню, и они исчезают за дверью «Только для персонала».
Напряжение, которое сковывало мою грудь, с тех пор как мы покинули дом, исчезает, и я могу расслабиться настолько, чтобы сделать полный вдох.
— Она похожа на тебя, — тихо говорит Алекс.
— Ты думаешь? — Я потягиваю свой скотч. Единственную порцию, которая у меня будет сегодня, поскольку везу свою дочь. Мою дочь. Мне становится все легче и легче слышать это в своей голове. — Мне кажется, она похожа на Несс.
— Твои глаза. Твоя улыбка.
— Откуда тебе знать, как выглядит моя улыбка?
Он снова хмурится
— Хадсон.
Ладно, это действительно немного рассмешило меня.
— Хорошо сказано.
— Ванесса не захотела приходить. — Он формулирует это не как вопрос, а как утверждение.
— Она подумала, что будет отвлекать. — На самом деле, я думаю, она хотела дать нам с Хейван немного времени побыть наедине.
— Она хорошая?
Я выдыхаю.
— Она чертовски великолепна. Даже больше, чем я помню, а это уже немало. И такая хорошая мама. Знает, когда нужно вмешаться, а когда отступить, когда говорить, а когда слушать. Думаю, Хейван даже не догадывается, как ей повезло, что Несс ее мама. И подумать только, она сделала все это в семнадцать лет.
— Хорошая женщина.
— Да. — Где она сейчас? Сидит за столом напротив какого-то парня из «Тиндера»? Смеется над его несмешными шутками? Или она действительно одна? Смотрит в окно какого-то ресторана, гоняя еду по тарелке и считая дни до того момента, когда наконец сможет покинуть город и вернуться к своей жизни в Маниту-Спрингс?
Ужин прошел замечательно. Джордан и Хейван доминировали в разговорах, а мы с Алексом вносили свой вклад, когда это было уместно. Наблюдая за Хейван в кругу моей семьи, я начинаю желать того, чего у меня никогда не будет. Слишком много времени прошло. Я слишком много пропустил.
Но мне бы хотелось, чтобы Хейван жила поближе. Хотел бы, чтобы она осталась в городе. Моя семья — ее семья — любит ее. Она — Норт.
Джордан и Хейван в десятый раз обнимаются у машины. Они обменялись номерами и договорились пообедать в ближайшее время.
— Джордан предложила мне работу хостес, — говорит Хейван по дороге домой.
— Правда? Они зарабатывают много денег. — Я не решаюсь сказать то, что у меня на уме, и задаюсь вопросом, думает ли Хейван о том же.
— Знаешь, я планировала этой весной поступить в муниципальный колледж в Денвере, но... — Она ковыряет свои ногти. — Что, если я останусь здесь? Я могла бы работать и копить деньги.
— А как же учеба?
— Мне не нужно идти в колледж. Мама никогда не училась, а она успешна.
Это напоминание пронзает меня насквозь. Я упивался до смерти в Гарварде, а Ванесса в это время растила нашу дочь.
— Думаю, для твоей мамы важно, чтобы ты получила образование.
— Ладно, — растягивает она. — Но это моя жизнь. Не ее. Если она хочет вернуться в колледж, пусть идет. Почему я должна жить ее мечтой?
Я открываю рот. Закрываю его. Открываю снова. Затем решаю, что у меня нет адекватного ответа, и закрываю рот.
— Я могу взять паузу на год. Работать, копить деньги.
— Я знаю, что твоя мама хочет забрать тебя обратно в Маниту-Спрингс.
Она пожимает плечами, ее взгляд устремлен в окно.
— Может, ей пора задуматься о том, чего хочу я?
— И чего ты хочешь?
— Я хочу остаться с тобой. — Она поворачивается ко мне, как бы оценивая мою реакцию.
Изображаю непринужденность и невозмутимость, хотя в животе у меня бурлит от беспокойства.
Я не буду вступать в перетягивание каната с Ванессой из-за Хейван. И все же чувствую, что назревает неизбежная буря.
ГЛАВА 17
Ванесса
Мне понадобилось три попытки, чтобы вставить ключ в замочную скважину на входной двери, держа в одной руке туфли. У меня хватило ума снять обувь в лифте, чтобы никого не разбудить.
В квартире темно, за исключением фойе, и я задаюсь вопросом, оставил ли Хейс свет включенным для меня. Даже сильно подвыпившая, я принимаю к сведению этот заботливый жест.
На цыпочках иду на кухню за стаканом воды, свободной рукой нащупывая путь в темноте. Света от кухонных приборов достаточно, чтобы найти холодильник, не ударившись о...
— Ты дома.
Крик ужаса застревает у меня в горле. Туфли летят куда-то в темноту, а когда я оборачиваюсь, то врезаюсь бедром в столешницу.
— Ай, черт!
— Черт, прости. — Хейс появляется в поле зрения из того места, где прятался. — Я думал, ты меня видела.
Сгибаюсь пополам, потирая места ушиба на бедре, удивляясь, что могу чувствовать боль будучи в стельку пьяной. Утром будет гораздо больнее.
— Видела тебя? Я не северный олень, черт возьми.
— Олень?
— Да. Как у Санты... олени. — Боль немного утихает, позволяя мне встать прямо. — У них отличное зрение.