***
Поднялся сильный ветер. Внезапно, даже как-то и неожиданно. Была хорошая погода, но вдруг поднялся ветер. Он обрушился на нашу стоящую в снегу полузасыпанную палатку в лагере С4 на 8000 метрах и узком длинном Юго-Восточном плече Абруции.
Связи так и не было. Рация в руках Леонида Волкова трещала как сумасшедшая, и не было вообще никакой радиосвязи ни с кем. Мы были отрезаны от всего мира здесь на этом высотой от 8000 до 7350 метров над уровнем моря.
Я и Леня были тут совершенно теперь одни, и не было ни от кого нам тут помощи.
- Вершину накрыло одеяло – произнес он мне.
- Это, что? – я произнесла ему, трясясь от холода и кутаясь в свой анорак. Застегнув его замок молнию до самого горла и накрученного теплого под ним на шее туго и плотно завязанного шарфа. Одев на себя еще один шерстяной свитер, пока палатка разогревалась от жалкой огненной керосиновой альпинисткой горелки и топилась в металлической емкости снежная вода.
- Плотное густое белое облако – произнес он мне тихо – Это значит, будет холодно и испортиться погода. Это первый тут признак смены погоды. И желательно нам выбраться, хотя бы к «Черной Пирамиде».
- До нее, Леня, далеко еще? – спросила я его снова.
- Еще, не менее, пятьсот метров вниз по фирновому обледенелому склону -произнес Леонид – Под ледяным ветром и на ощупь в темноте, Рози.
Леонид грел руки и смотрел искоса на меня.
- Надо идти, да? – я робко его спросила.
- Да – он ответил мне – Другого выхода нет. Здесь в такую погоду нельзя сидеть и долго находиться.
Я сейчас не узнавала Леонида. Он был как не свой. Его синие мужские глаза. Они были странными, какими-то, ошалелыми. Отрешенными, даже от меня самой и какими-то неестественно дикими.
Я не знаю, что он тогда думал. Может, думал, что думаю я. Например, о нем. И может, уже не так как думала раньше. После смерти троих из его группы людей. Хоть они мне не были особо знакомы. Но мы успели, на время восхождения немного подружится.
Перед глазами стояла Юко Таконако и двое моих товарищей нашедших вместе с победой здесь свою смерть.
Я понимала прекрасно, что теперь все это значит. Но до конца не понимала всех последствий, если бы нам с Леней удалось выбраться отсюда все же живыми.
Мне, вероятно, ничего не грозило, кроме вероятного и возможного обморожения в ледяную на вершине непогоду. А вот ему…
Что он скажет всем там внизу, что было и как. Хоть я единственный теперь свидетель всего произошедшего.
Я не знаю, что он, мой Леня тогда испытывал, кроме ужаса и самой ответственности за случившееся. Меня лишь мучила неизвестность и страх.
Я хотела тогда жить и выжить любой уже ценой.
***
Все, как-то разом поменялось местами в мгновение ока. Все приоритеты. Сначала была прекрасная погода. И мы были такими веселыми и счастливыми, несмотря на трудности и все сложности горного подъема. Мы все были в полном составе, и шли к вершине и достигли ее. И теперь все уже было по-другому. Нас только двое. Кошмарная гибельная ледяная погода и нас только двое. Всего двое. Я и мой Леонид Волков. И мы уже спасаем сами себя.
- Вот – он протянул мне свой тот на кожаном ремешке из шкуры горного яка в коже металлический медальон – Надень его.
- Леня – я, было, возразила и рукой отодвинула его с медальоном руку.