- Пожалуй, - кивнул я.
- Только больше не опускай взгляд, - твердо предупредил он. - В конце концов, если тут кто и лжет, то - не ты.
"Придумал, тоже, "русскую рулетку", каких не было! - со злостью подумал я. - Хочет гореть - пусть горит".
- Эллада погибла в битве с македонцами при Херонее, - сказал Демарат. - Эллада стала застежкой на плаще Александра... а потом - на тоге римских диктаторов... И тогда мы стали тайно сажать семена и плевелы. Мы создали лучшие на просторах ойкумены гимнасии, и лучшие техниты-эллины двинулись на все стороны света. Туда, куда посылали их "отцы" тайных союзов... Александра, превратившего Элладу в застежку на своем полевом плаще, воспитывал Аристотель. Надеюсь, это тебе известно?
Я быстро кивнул, чтобы не сбить его с опасной дорожки.
- Все знают: лучшие стратеги во всех армиях, при всех императорах - эллины и только эллины... пускай, у них нет собственных армий, они и не нужны - продолжал он, усиливая напор очевидной тайны. - Лучшие зодчие - эллины. Лучшие врачи от Полуночных островов до Рифейских гор и Ганга - эллины. Самые точные землемеры - эллины. Лучшие советники и нотарии - тоже мы, эллины. Отныне любой завоеватель, приходивший в Элладу, знал, что он может взять без спроса, а что должен лишь смиренно просить, ибо силой меча этого не возьмешь, а обойтись без этого - тоже не обойдешься. Цари и магистраты от Британии до Индии шлют в Элладу прошения, а на обратной дороге охраняют наемного технита куда лучше, чем царского посла.
Я не выдержал такой мощной лобовой атаки - и решился на стремительный ответный обход с фланга:
- Платят по найму только техниту, или гимнасию, к которому он приписан?
К моей радости, Демарат вдруг раскаменел... на это я и рассчитывал своим маневром.
- Этолийскому Щиту платят больше, чем мне, - то ли признался, то ли проговорился он.
- Каков срок твоего найма у базилевса Аттилы? - продолжил я маневр.
- Мой - семь лет... Начался два года назад.
Я прикинул: огромная, но зыбкая и хаотичная империя Аттилы развалится раньше.
- Я предвижу твой расчет, - усмехнулся Демарат. - Конец наступит быстрее...
- Ты - прорицатель, а вовсе не я, - сделал я искренний комплимент. - Я только вспоминаю то, чему учили... Так что же случилось с великим Римом?
Я, и правда, начинал догадываться, вникать в одну из великих подпольных истин Истории.
- Мы, эллины, сделали римлян из неотесанных варваров приличными, образованными и разносторонними людьми. Народом с ясной целью, - сообщил Демарат. - Только их одних. Это был тяжкий труд. Но они оказались-таки неблагодарными варварами. Они извратили смысл, сущность. Эйдос...
- Вечный недостаток титанов. Их рок, - весьма мудро заметил я. - Им даешь людское воспитание, прививаешь изысканный вкус, но однажды в их душах просыпается Хаос, их породивший... Причем Хаос принимает личину абсолютного, железного порядка. Не к этому ли выводу пришел в итоге и Аристотель?.. Ведь он был не простым воспитателем, а поистине - творцом, демиургом величайшего покорителя царств.
Демарат посмотрел на меня очень пристально и уважительно кивнул:
- Полагаю, что именно так он и думал...
Тут я превзошел самого себя:
- В зерне всякого добротного воспитания неизбежно скрыты, заложены плевелы. Это - грехи самого воспитателя. Сначала вверх тянется тонкий стебелек любопытства, потом распускается скромный цветок хорошего вкуса... из которого воинственно торчит пестик рассудка. (Демарат кисло усмехнулся.) И наконец наливается румяный плод... чего? Конечно же, греха! Большой, порой красивый и всегда страшный. Следствие грехопадения. Знакомо?
- На иудея ты не похож, - пристальней всмотрелся в меня Демарат. - Следовательно, христианин?
Я содрогнулся. Было отчего: перед моими глазами, как картины жизни в преддверии смерти, промелькнули все мои сны.
И я высказал скромное предположение:
- Теперь думаю: если бы оставался после крещения христианином хоть с горчичное зерно, мне не пришлось бы теперь служить неким огненосным рабом неизвестно каких демонов.
- Отчего же рабом... - усмехнулся Демарат. - Как и я... наемным легионом в единственном лице.
"В точку! Имя им легион!" - подумал я, но вслух не сказал.
Я невольно потянулся к кувшину, но гипостратег Аттилы упредил меня и наполнил бокал, судорожно перелив через край.