— В самом деле?
— Что вы на меня так смотрите? Вы что, подозреваете, что на самом деле я убил эту чертову тварь и замуровал в подвале? — по правде говоря, в то время у Томаса и в самом деле мелькала подобная мысль. Но только мысль и не более чем. На практике он ограничивался тем, что пинал ненавистное животное при каждом удобном случае, когда Марджори не видела, в надежде, что кошка сбежит сама. Судя по всему, так в итоге и вышло.
— Ну, люди порою творят и не такие вещи. А потом, знаете, комплекс вины будит у них странные фантазии.
— Я думал, вы полицейский, а не психоаналитик, — желчно произнес Франджони.
— Хороший полицейский должен быть в том числе и психоаналитиком, — глубокомысленно изрек коп, продолжая обследовать борозду на двери. — А как полицейский я могу вам сказать, что это никак не может быть свежей царапиной. Видите, дерево внутри давно потемнело.
— Но я слышал! Слышал своими ушами, как оно там скребется!
— Мистер Франджони, — вздохнул офицер, — я не знаю, что вы слышали или думаете, что слышали. Я знаю, что в вашем подвале никого нет, на вашей входной двери нет следов взлома, на вас никто не нападал, в доме, если я правильно понимаю, ничего не пропало и нет никаких следов присутствия посторонних. Я не обвиняю вас в преднамеренном ложном вызове. Может быть, вы слышали крысу, или у вас шумело в ушах после подъема по лестнице. Но, в любом случае, это вне компетенции полиции.
На груди у полицейского ожила и что-то прохрипела рация. Тот поднес ее к губам:
— Отбой. Ложная тревога. Хозяину дома просто померещилось.
Франджони обреченно проводил его обратно до крыльца.
— Но если я все же найду доказательства, что кто-то проник в дом…
— Тогда звоните, — офицер протянул ему карточку. — Доброй ночи, сэр.
— И вам… — пробурчал Томас и захлопнул дверь.
«Мистер Франджони!» — донеслось снаружи.
— Да? — он поспешно распахнул дверь, глядя на полицейского.
— Я думаю, это ваше.
Коп протягивал ему газету.
— Н-нет, — затряс головой Томас. — Я отписался.
— Но это лежало у вас на крыльце.
— Это ошибка. Выбросите ее.
— Это ваша газета. Если она вам не нужна, выбросите ее сами, — коп настойчиво протягивал свернутый «Бюллетень» Томасу.
— Ладно… — Франджони нехотя взял бумагу. Офицер зашагал к машине.
— Подождите! — крикнул вдруг Томас. Тот обернулся.
— Вы сами выписываете «Барлингтон Бюллетень»? — спросил Франджони.
— Жена выписывает. У меня обычно нет времени на чтение.
— Дело в том, что там в последнее время появились очень странные публикации…
— Сэр, сейчас не лучшее время обсуждать журналистику. Я должен вернуться к своей работе.
— Да, конечно… извините, — Франджони закрыл и запер дверь.
Он стоял в прихожей, с отвращением глядя на проклятую газету в руке. Конечно, все это может ничего и не значить. Курьер просто бросил ему газету по привычке. Но почему-то именно бросил на крыльцо, а не просунул в щель — как и в ту ночь, когда Франджони пожаловался в первый раз. Не захотел привлекать внимание, видя, что в доме полиция?
Томас решил, что, как бы то ни было, он не станет заглядывать в газету. Нет-нет, не станет. Сразу же бросит ее в мусорную корзину. А потом пойдет на кухню за таблетками…
Франджони снова проснулся с тяжелой головой, с трудом соображая, где он и что с ним. Светло… день… что за дрянь ему снилась… какая-то отвратная жуть…
Он откинул одеяло, спустил ноги с кровати, привычно попадая левой сразу в тапок. Но вот под правой ногой тапка не было. Равно как и мягкой поверхности коврового покрытия. Было что-то другое, гладкое, но не скользкое, зашуршавшее, когда он попытался все же нашарить тапок…