— Нет, черт побери! Это напечатано в разделе некрологов! В правом нижнем углу!
— То есть газета опубликовала ошибочное известие о вашей смерти? В таком случае, при чем тут курьер?
— В последние дни «Бюллетень» вообще публикует черт-те что! — Томас закашлялся, затем заговорил спокойнее: — Скажите, в ночь на Хэллоуин в городе были убийства?
— Вам что-то известно об этом? — в голосе полицейского впервые обозначился интерес.
— Только то, что я прочитал в «Бюллетене». Так вы хотите сказать… — Франджони снова почувствовал разливающийся в животе холод, — что это правда?
— Да, прямо на Мэйн Стрит был обнаружен труп неизвестного. Скорее всего, бездомного. Судя по всему, он пролежал на виду всю ночь, но никто не обратился в полицию — его, очевидно, принимали за манекен к Хэллоуину. Только утром хозяин, выгуливавший собаку, понял по поведению своего питомца…
— И… он был сильно изуродован?
— Эту информацию мы в прессу не давали. Откуда вы знаете?
— И… это был только один труп? — продолжал допытываться Франджони.
— А сколько их, по-вашему, должно было быть?
— Восемнадцать, — пробормотал Томас.
— Что? Мистер Франджони, я беседую с вами вполне официально, так что воздержитесь от шуток!
— Да какие там шутки! Говорю же, я прочел это в «Бюллетене»! Это и многое другое! Приезжайте, и я покажу вам все эти номера — и сегодняшний, и предыдущие!
— Ну хорошо, мистер Франджони, — сказал полицейский после короткой паузы. — Я направлю офицера побеседовать с вами. Надеюсь, на сей раз вы предъявите что-то более убедительное, чем прошлой ночью.
В этот раз, однако, ждать полицейского пришлось гораздо дольше. Франджони сидел в кресле, периодически кидая мрачные взгляды на валявшуюся на полу газету (он к ней больше не притронется — пусть это делает коп со всеми предосторожностями, с которыми полагается обращаться с уликой) и думая со злобой, что, знай он, как затянется ожидание, успел бы позавтракать. Впрочем, на самом деле есть совершенно не хотелось. Спуститься в подвал за тапком он тоже так и не решился (он говорил себе, что не делает этого потому, что боится не услышать полицейского), а посему сунул ноги в летние парусиновые туфли.
Наконец в дверь громко постучали. Томас ждал этого стука и все-таки вздрогнул так, что едва не подпрыгнул на сиденье.
При свете дня черно-белый «форд» возле дома и фигура в черной униформе на крыльце смотрелась куда более буднично, чем ночью, да и сам полицейский был, конечно, другой: лет пятидесяти с чем-то, с несколькими лишними фунтами на талии и с лицом скорее добродушным, нежели строгим или деловитым. Такие лица обычно бывают у докторов, работающих с маленькими детьми — «ну-с, Томми, что у нас болит?»
Однако в руке он держал газету.
— Мистер Франджони?
Томас ощутил нечто вроде дурного deja vu.
— Что это? — прохрипел он, указывая на бумажную трубку в руке копа.
— Это сегодняшний «Барлингтон Бюллетень», сэр. И знаете что? Там нет никакого некролога с вашим именем.
— Как это нет?
— Взгляните сами.
Офицер развернул перед ним газету на нужной странице. Томас сразу же ткнул пальцем в правый нижний угол:
— Вот же он!
— Здесь написано, — коп развернул газету к себе, — «Тобиас Брандони, 74, 30 октября 2013 отправился к нашему Владыке…» Ваша фамилия ведь не Брандони, не так ли?
— Нет… я… — он попытался всмотреться туда, куда тыкал толстый полицейский палец, но буквы расплывались и прыгали перед глазами. — Мне нужны очки!
— Да, конечно. Можете сходить за ними.
— Заходите! — Томас отступил назад. — Я покажу вам!
Коп последовал за ним через прихожую и жилую комнату в спальню. Франджони отыскал очки, дрожащими пальцами напялил их на нос, вновь повернулся к полицейскому, который невозмутимо ждал, держа наготове газету.
«Тобиас Брандони, 74, 30 октября…»
И дата тоже нормальная, а вовсе не будущая.