— Вас даже не интересует, откуда я знаю о жестокости убийства на Хэллоуин? — предпринял отчаянную попытку Франджони. — Вашего коллегу на телефоне это заинтересовало.
— Думаю, вы слышали от кого-то из соседей, — невозмутимо ответил офицер. — Этого не было в прессе, но тот парень, что нашел труп, хоть мы и просили его держать рот на замке… к тому же тело могли видеть и другие, но они не вызвали полицию…
— Я прочитал об этом в газете. Той, что исчезла. Точнее, не об этом, — Франджони понял, что его слова вновь звучат как бессвязная чепуха, и заторопился: — Там было написано про восемнадцать зверских убийств, но не бомжей. Все это были жители города. А может быть… — вдруг задумался Томас, — этот убитый все-таки местный? Просто так изуродован, что его не смогли опознать? Вы все еще не выяснили его личность?
— Нет, — покачал головой коп, — и теперь уже едва ли выясним. Поэтому мой коллега понадеялся, что вам и впрямь что-то известно. Но, я так понимаю, все эти убийства вам просто приснились.
— Что значит «едва ли выясним»? — уцепился за его слова Франджони.
— Хмм… — коп поглядел на него с сомнением, возможно, сожалея, что сказал лишнее, но затем все же ответил: — Странная штука вышла с этим трупом. Вчера его, как положено, отвезли в морг… а сегодня ночью он оттуда пропал.
— Пропал? Вы хотите сказать, что кто-то выкрал труп из морга?
— Ну, если только он не сам оттуда ушел, — широко улыбнулся коп, но Томасу это совсем не показалось смешным. — Сработано чисто, никаких следов взлома…
— Вот! — возликовал Франджони. — Как и у меня дома! А вы не верите, что ко мне кто-то забирался!
— Ну у вас-то ничего не пропало… если не считать никогда не существовавшей газеты, якобы написавшей про восемнадцать убийств. У нас тут, знаете ли, не Детройт, да и там такое бывает вряд ли.
— На вашем месте я бы все же допросил курьера, доставляющего эти газеты, — упрямо произнес Франджони.
— Я говорил с ним, — ответил полицейский все так же невозмутимо. — Это самый обычный студент, подрабатывающий по ночам. На вашем маршруте он всего второй день. И он сказал, что не доставлял вам газету вчера, потому что вы отписались.
— Но вот же она у вас в руке!
— Значит, парень ошибся, только и всего. Он еще слишком плохо знает маршрут, вы же понимаете.
— А кто работал до него, вы выяснили?
— По тому телефону, что мне дали в газете, отвечает автомат, что такой номер не существует. Вероятно, с первого числа тот парень решил сменить не только работу. В любом случае, у нас нет оснований его разыскивать. Ничего противоправного за ним не числится… Ладно, мистер Франджони. Будьте осторожней с этими лекарствами и не смотрите на ночь всякую дрянь по телевизору. А если вам опять что-то покажется, я бы на вашем месте побеседовал с доктором. Просто, ну, знаете, насчет побочных эффектов. Хорошего вам дня, сэр.
Значит, это все-таки правда, с тоской думал Франджони, глядя на закрывшуюся за копом дверь. Уволенный или уволившийся курьер действительно был. И никто теперь не знает, где его искать.
Он сам найдет, кого надо.
Франджони помотал головой, пытаясь отогнать эту мысль, но она не уходила. Что мы вообще знаем о людях, осуществляющих ночную доставку? Газетчики, молочники… (сейчас молочников уже нет, но Франджони хорошо помнил времена, когда они с Марджори каждое утро находили на крыльце бутылку молока). В отличие от почтальонов, с которыми мы время от времени встречаемся лицом к лицу, расписываясь в получении ценной посылки, этих людей мы не видим вообще никогда. Они приходят из тьмы и уходят во тьму, пока мы спим. Мы не думаем о них до тех пор, пока они не подают поводов для жалоб. И нам не приходит в голову, что они думают о нас. Мы считаем (Франджони всегда так считал), что они должны быть благодарны нам — ведь благодаря нам они имеют работу! Но… (Франджони впервые задумался об этом) они работают для нас семь дней в неделю, без выходных и праздников (напротив, по выходным их работа самая тяжелая — из-за рекламных приложений каждая воскресная газета весит чуть ли не два фунта), в любую погоду — в ливень, в мороз, в снегопад, и даже когда с юга доползают осенние ураганы и в Барлингтоне объявляют штормовое предупреждение, закрывают все офисы и просят не выезжать на дорогу никому, кроме машин экстренных служб — даже тогда газетчики не освобождаются от своих обязанностей и к утру доставляют «Бюллетень» всем, словно ничего не случилось… И никто им не доплачивает за работу в таких условиях — иначе возросла бы и цена подписки, а она от погоды не зависит.
Разве не естественней ожидать от них не благодарности, а ненависти? Ну, по крайней мере, от некоторых из них…
Надо было дать ему чаевые, подумал Франджони. Но теперь уже поздно. Он отписался и не сможет сделать это по телефону, как полагается. Можно, конечно, просто положить деньги в конверт и оставить на крыльце. Сколько? 5 долларов? Нет, смешно, конечно. 10? 20?
Если ему и в самом деле угрожают убийством, он действительно надеется откупиться двадцаткой?
Ну а сколько тогда? Не сотню же! Он, в конце концов, небогатый человек, живущий на одну пенсию…