Я открыл рот. А потом закрыл.
— Ты НИКОГДА не спрашиваешь, чего хотят другие, сын, — отобрав у меня бычок, отец с силой затушил его о землю. — Потому что ты УВЕРЕН, что знаешь лучше.
— Но я…
— Ты НИЧЕМ не отличаешься от меня. От своего деда Каменнокрыла. От княгини Златки и леди Шторм. Кровь значит очень много — особенно в нашей семье. И пока ты этого не поймёшь и не признаешь, так и будешь болтаться, как дерьмо в проруби.
Наверное грубость, которую он выдал в конце, впечатлила меня больше, чем все остальные нравоучения.
Впервые за очень долгое время отец заставил меня задуматься: а кто я?..
Да, мне нравится говорить, что я владелец стриптиз-клуба и казино. Но по большому счёту, я не управляю ни тем, ни другим.
Конечно, я обожаю трепаться о том, как наконец-то сяду за стойку бара и спокойно напьюсь, но… это ли предел мечтаний? Для многих — да. Согласен. Но… Что насчёт меня?
Внезапно я ощутил холодную пустоту в груди.
А потом понял, что это лёд: сначала я вспотел, а теперь замёрз, как цуцик.
Тело начала бить крупная дрожь.
Ну конечно же, это холод… что же ещё?
Страдать от экзистенциального кризиса, сидя в глубокой… пещере — это, в конце концов, пошло.
И вдруг мою руку накрыла рука отца. Она была горячей, сухой, с жесткими мозолями.
Я даже удивился. Казалось, откуда у короля мозоли? Разве что, от скипетра…
Впрочем, я уже убедился, что мой папаша — не слишком традиционный монарх.
— Закрой глаза, — потребовал отец.
— Но тут и так темно, хоть глаз коли!
— Макс… Хоть раз сделай то, что я прошу.
— Ладно.
Я послушно зажмурился.
— Теперь представь, что ты одет.
— Во что?
— Да хоть в банный халат, Люцифер тебя побери!.. Представил? А теперь хорошенько, как следует, ПОЖЕЛАЙ, чтобы это случилось.
Я напрягся. Потом вспомнил опыт прошлых дней и расслабился.
— М-да… — не то, чтобы голос отца был разочарованным. Но и гордости в нём как-то не ощущалось.
Я открыл глаза, а потом ощупал себя на всякий случай.
— А зачем ты сказал про халат?..
Он был полосатым. Того несочетаемого сочетания цветов, которое так любит наша земная промышленность.
И ещё: халат вовсе не был НОВЫМ. От него пахло застарелым табаком, одеколоном «Красная Заря» и солёными огурцами.
И вдруг я отчётливо вспомнил этот самый запах: он исходил от нашего соседа, дяди Миши, вечно смолящего «Беломорканал» и не снимающего халата даже для походов в магазин…
И кстати: белья под халатом у меня не было.
— Ладно, для начала сойдёт, — сжалился отец. — Потренируйся, когда будет время. Главное, не делай этого на людях.
— Это я и сам понял.
Одно хорошо: халат довольно тёплый. Гермиона тут же забралась в карман и заурчала.
А я почувствовал настоятельную, просто таки на грани жизни и смерти, необходимость выбраться из склепа.
Почему вдруг? Да потому.
Писать захотелось.
— Кто на этот раз? — спросил я, чтобы уж расставить все точки над «Ё».
— Ты о чём?
— Кто хочет меня убить?